Читать «Внутренняя форма слова» онлайн - страница 151

Ницше: всякое утверждение утверждает что-то о чем-то, но пока утверждает, «что-то» течет. Это, так сказать, «натуралистический» способ сказать то, что Платон говорит красивее: «что-то» смешанным образом причастно движению и покою, тождественному и иному, бытию и небытию. Со словом, думает Ницше, ничего такого не происходит: перед его глазами наука и ее термины. Мы бы Ницше возразили: но слово тоже течет. Даже значения терминов движутся. Это обстоятельство, между прочим, мысли Ницше не мешает: ясно ведь, что значение слова, термина «плывет» совсем не обязательно точно так же, как «плывет» вещь. Совпадения между словом (термином) и вещью все равно не будет. Человек, однако, мы, однако, говорим: это истина; это вот принято считать истиной; гравитация действует обратно пропорционально квадрату расстояния. Но этот закон, ставя гравитацию в связь с массой, говорит о точечной массе — такой вещи в природе нет. А наука не может оперировать иначе как с точечными массами. Даже имитировать общую массу она может только системой точечных масс. Ницше: формула гравитации называется — признается — истиной не потому, что она наконец безусловно отвечает природе, а потому, что удобна для целей человека, для его упрочения, диктуется его волей к власти над природой. «Истина есть тот род заблуждения, без которого некоторый определенный род живых существ не мог бы жить». Человек. Он не может жить, как животные, в природе, слитно с ней: не приспособлен. Может жить только над природой, препарируя природу.

Ницше доводит до крика, так сказать, то, на что Платон почти молчаливо кивает. Не некоторые высказывания ложь, а все всегда. Эта проблема заставляла стоиков говорить, что истина не «что», а «кто» — тоже относительное решение. Как бы истиной может быть только мудрец. В этом смысле в Евангелии от Иоанна 14, 6: «Я есть путь и истина и жизнь». И там же 18, 37–38: «Я для того пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине. Всякий, кто от истины, слушает мой голос. Говорит ему Пилат: “Что есть истина?” И сказав это, снова вышел к иудеям». Т.е. это риторический вопрос, в смысле: истины не бывает.

263е: В «речах», высказываниях, «логосах», мы знаем, говорит Чужеземец, есть вот что [...]

Утверждение и отрицание. Когда это — т.е. утверждение или отрицание — происходит молчаливо в душе, то это «докса». Докса, от δέχομαι, ионийское δέκομαι «принимаю», но не в смысле «беру», «несу», а в смысле нашего «принимаю [гостей]», т.е. встречаю; или принимаю на себя; переношу, принимаю с терпением; соглашаюсь; есть значение «выжидать, ожидать», т.е. заранее собраться и быть готовым для встречи. Еще: воспринимаю, слышу. Т.е. вбираю в себя. Что-то об этом слове говорит его древнеиндийский родственник, daz!,(dāç): служить чем-то Богу, благоговейно относиться, почитать (ср. переход к «почитать» в смысле «считать за что», мнить), преподносить с почтением, посвящать, отдавать, предоставлять. Δέχομαι принимаю в смысле беру на себя, беру на себя в смысле отдаю себя, преподношу, отдаюсь; принимаю — как уступаю, допускаю, принимаю в себя, вбираю в себя, т.е. предоставляю себя как место тому, что в меня входит. Δόξα — такое внутреннее согласие, молчаливое «да» — поступок человека, не вынужденный у него действительностью, а поступок свободы, выбора, решения. Всегда человек мог и не принять, не встретить; всегда мог сказать и нет, но сказал то, что сказал. Между тем, что есть, и тем, что человек сказал, всегда было то молчаливое, подчеркивает Платон, принятие или непринятие (264а).