Читать «Внутренняя форма слова» онлайн - страница 150

Этого нет никогда и нигде, чтоб не-сущее было;

Ты от такого пути испытаний сдержи свою мысль. 

И нечего мудрить больше, говорит Платон (259с). Всё смесь. Все требует разбора, терпеливого, мелочного. Бытие в таком-то отношении, потому-то есть небытие, но скажи именно, в каком, почему, когда, до какой степени. Трудно?

Ну и хорошо, что трудно. Значит, мы добрались до настоящего. В который раз Платон повторяет: χαλεπόν καλόν, все по-настоящему прекрасное по-настоящему трудно. И он предостерегает от диалектики, самоубийства мысли (диалектика — радостное сваливание всего в одну кучу): никаких легких решений, — но и никакой лишней методологии, т.е. никакой надежды, что можно выработать какие-то обобщенные решения: это только размножит трудности, кроме вещей, придется иметь дело с нашими постройками!!! — а за дело тщательного, медленного разбора. Прекрасное и трудное одно: 259d: «следовать [разбирая] за рассуждением, опровергая в каждом частном случае, если кто станет утверждать, что иное есть тождественное или тождественное есть иное [...] Объявлять тождественное в некотором смысле иным, а иное — тождественным, большое — малым, подобное — неподобным и находить удовольствие в том, чтобы в рассуждениях постоянно высказывать противоречия — это не настоящий спор, здесь чувствуется новичок, который только недавно начал заниматься бытием».

Итак, небытие рассеяно по всему существующему (260b). Если бы оно с мнением и с речью (δόξα и λόγος) не смешивалось, то все по необходимости должно быть истинным. Но как можно надеяться, что помимо нас стоит фильтр, отсеивающий небытие? Речь с-казывает вещи; какие они есть; смеси из бытия и небытия. А если смешивается, то мнение становится ложным и слово тоже.

Заметьте (260с): не некоторое мнение и слово становится ложным, или отчасти ложным, но — всякое мнение ложь и всякое слово ложь. Т.е. включает ложь. Это, собственно, Ницше, и здесь видно, как иллюзорно восстание Ницше против платонизма. Истина, по Ницше, есть род заблуждения. Всякое убеждение, по Платону, есть ложь; так и всякое слово: ко всему подмешано небытие. Но Платон не заостряет так и не останавливается на этом: он зовет терпеливо разбираться, почему и как слово и мысль ложь.

В этом месте, 260с и дальше, мысль Платона, собственно, обрывается, и ее продолжает через 2300 лет Ницше. Таких «заделов» у Платона много: он часто только чуть касается бездонной проблемы и отходит от нее, не потому что боится, а как гуляющий отступает от пропасти: пока нет надобности туда спускаться. Так он подходит к пропасти в этой фразе 260с. Там сказано: если небытие, «меон», не смешивается с речью, всё по необходимости сказанное будет истиной, если же смешивается, возникает, или оказывается, мнение и речь ложные. По логике: если небытие смешивается с речью, как оно смешивается с бытием в вещах, — во всех вещах, — то и во всех речах будет небытие, все речи будут смешаны с ложью так же, как все вещи замешаны в бытии и небытии. Это проблема, как вы понимаете. Платон не может ее не видеть. Но он гонится за софистом. Ему важно пока доказать только, что в мнении и речи [есть ложь] — мнение это внутренняя молчаливая речь, речь произнесенное (про-из-несенное) мнение, — и только одно это Платон доказывает, очень просто: предлагает Теэтету решить, будет ли ложью фраза, «Теэтет, с которым я теперь разговариваю, летит». Нет конечно, говорит Теэтет; следовательно, в речи (и, наверное, мнении) возможна ложь; это и требовалось доказать. Всё.