Читать «Влюбленный Вольтер» онлайн - страница 41

Иногда “с полюса” писал Мопертюи. В 1736 году он отправился в Лапландию, надеясь доказать, что Ньютон правильно вычислил форму земли, а отец и сын Кассини ошибались. Ньютон утверждал, что у полюсов она сплющена, а Кассини полагали, что, напротив, вытянута. Мопертюи собирался измерить дугу меридиана. Эта экспедиция, в которую входил еще один друг Эмилии, ученый Клеро, финансировалась Людовиком XV. Одновременно на экватор был послан Кондамин. Эмилия уверяла Ришелье, что Мопертюи уехал лишь потому, что не мог выносить Парижа без нее. Когда Мопертюи вернулся с замерами, подтверждавшими правоту Ньютона, стали говорить, что он расплющил землю и несчастных Кассини. С тех пор все свои письма к нему Вольтер датировал таким-то, таким-то от Расплющенья Земли. Мопертюи также привез с собой лапландку, скрашивавшую его существование на полюсе, и ее сестру. “Нежные гиперборейки” выглядели в Париже гораздо менее привлекательно, чем на своей родной земле. Вскоре Мопертюи захотел от них избавиться. Он объявил сбор пожертвований в их пользу. Вольтер внес тогда сто ливров, а Эмилия пятьдесят. Собранных денег хватило на то, чтобы поместить одну из сестер в монастырь. Образцовый дворецкий герцогини д’Эгийон нашел другой лапландке мужа, но из нее получилась непутевая жена, а проще говоря, потаскушка.

Из Лондона пришла весть, что престарелый мистер Бонд, богач и большой поклонник “Заиры”, ставит ее в Ковент-Гардене. Он сам взялся исполнять роль отца Заиры, благородного христианина. На премьере старик играл с таким жаром, что, представляя смерть на руках у дочери, на самом деле скончался. В Сире очень одобрительно отнеслись к этому проявлению чувствительности.

Из Лондона же поступило известие, что Эверард Фокнер, теперь рыцарь, назначен английским послом в Оттоманской Порте. Вольтер просил его по пути к новому месту службы заехать в Сире, но Фокнер не смог этого сделать. Когда он прибыл в Константинополь, Вольтер писал ему по-английски:

“Ныне честный, простой и добрый философ из Уондзуорта представляет своего короля и свою страну и равен благородному сеньору. Поистине Англия — единственная страна в мире, где заслуги и добродетель ценятся столь высоко. Если я немного печален, мой дражайший друг (ибо вы друг, хоть и министр), то только потому, что не могу стать свидетелем вашего нового триумфа и счастья. Не устрой я себе такую жизнь, которая делает меня в некотором роде отшельником, я бы полетел к ненавистному мне племени диких рабов, чтобы повидать человека, любезного моему сердцу. Как весело и как умилительно мне будет представлять моего Фокнера среди басурман всех оттенков, посмеивающегося, со свойственной ему снисходительностью, над глупыми суевериями, которые опутали с одной стороны Стамбул, с другой — Галату. Меня не восхищает, как говорит миледи Мэри Уортли: