Читать «Вечное небо казахов» онлайн - страница 101

Это более поздняя художественная вставка или деталь мифоритуального сценария? В «Одиссее» хитроумный Одиссей называет себя «Никто» и этим именем зовет его беснующийся ослепленный циклоп. Возможно, в этой детали не просто хитрость Одиссея, но и отражение того факта, что «прошедший через Солнце», покинувший мир форм, утрачивает и свое Эго. Отвечая побежденному Тобегозу, Бисат говорит, что его отцом является «толстое дерево», а матерью – «рычащий лев». Возможно, это совершенно неожиданное «толстое дерево», никак не обоснованное текстом эпоса, представляет рудимент представлений о Мировом Дереве, ведь инициация, представляющая становление инициируемого субъектом мира, по-другому может символизироваться отождествлением с этим деревом и движением по нему вверх. Бисат – сын львицы (солярный символ) побеждает Тобегоза (солярный герой), проходит «сквозь Солнце». Истинная инициация завершается отождествлением Посвящающего и Посвящаемого, они становятся Одним.

Рассматривая мотив сверхъестественного рождения героя в могиле, пещере или кожаном мешке, А. Маргулан пишет: «Это поверье было настолько сильно в казахской степи, что в ХVIII веке Абылай-хан, чтобы сделать своих молодых батыров мужественными и бесстрашными, проверить их, оставлял их в одиночестве ночевать на старых одиноких могилах в безлюдной степи. До прихода молодого воина в могиле уже прятался прославленный батыр, одетый в саван. Когда ночью на могилу приходил молодой воин, одетый в саван батыр с ревом выскакивал из могилы. Если молодой воин оказывался бесстрашным, он начинал биться с вышедшим из могилы духом» . Записанный А. Маргуланом во второй половине ХХ века странный обычай на самом деле явно представляет полузабытое за два века воспоминание народа о древнем инициационном ритуале, сохранявшемся до тех пор, пока казахи – наследники конно-кочевой цивилизации – сохраняли государственность и непрерывную традицию воинских союзов.