Читать «Весенняя пора» онлайн - страница 409
Николай Егорович Мординов
Все еще не поднимая головы, Данилов снова зовет его. Но вдруг, с грохотом повалив стул, он вскакивает, и к потолку взлетает линейка.
Никита сломя голову пускается по направлению к белеющему окну в конце коридора и мчится вниз по лестнице.
Сверху, из темноты, слышится тяжелое дыхание Данилова, потом доносятся его отрывистые слова:
— Ну, приди только… попробуй! Вот досада!
Подождав, пока пройдет у Данилова первый приступ гнева, Никита тихо входит в класс, садится в уголок и начинает читать. Рассказ называется «Дед Архип и Ленька». Данилов не замечает Никиты, он просто не считает его человеком, достойным внимания. Он курит трубку, выпуская большие клубы дыма, обходит со всех сторон газету, разостланную на двух столах, и то и дело прицеливается к ней своей длинной-предлинной линейкой.
«Коли она из богатого дома, будут ее бить; все богачи — скряги, а коли бедная, то, может, и не будут… В бедных домах ребят-то больше любят…» — думает одиннадцатилетний нищий Ленька после встречи с девочкой, горько плакавшей из-за потерянного платка.
Как он был прав, этот Ленька! Никита знает, что во всех известных ему богатых семьях били, проклинали и оскорбляли своих детей. А сколько нежности, ласки и заботы было в его полунищей батрацкой семье! Всплыл в памяти страшный облик пьяной Пелагеи Сыгаевой, которая на его глазах била и подло оскорбляла свою красавицу дочь… Появилось озабоченное и освещенное каким-то внутренним светом несказанно дорогое лицо матери. И Никите показалось, что он нежно берет за руку свою любимую мать и тихо уводит ее, подальше обходя сквернословящую, страшную старуху, боясь случайно коснуться ее и вымазаться в липкой, отвратительной грязи…
Придя в себя и поглядев на тихо работающего Проню, Никита снова берется за книгу.
Вот здоровенный казачина повел двух нищих — дряхлого деда с маленьким внуком — в их «наслежное управление».
«— Болит головонька-то? Родненький ты мой!.. Измучили они нас с тобой… Звери! Кинжал пропал, вишь ты, да платок девчонка потеряла, ну, они и навалились на нас!.. Ох, господи!.. за что наказуешь?» — скрипит дед после того, как казаки, обыскав нищих, не нашли у них ничего.
«Звери! Сытые звери!» — соглашается Никита, становясь всем своим существом на защиту старика и мальчика, хотя ему, так же как и Леньке, казалось, что «дед опять нашалил чего-то»…
«— Ленька!.. Погляди-ка!.. — вдруг всхлипнул дед восторженно и, весь корчась от удушливого кашля, протянул внучку что-то длинное и блестящее. — В серебре! серебро ведь… полсотни стоит!..
Руки и губы у него дрожали от жадности и боли, и все лицо передергивалось».
«Украл-таки кинжал!» — без чувства осуждения и почти одобрительно подумал Никита.
«— Спрячь скорей!.. ах, дедушка, спрячь!..» — не читает, а слышит Никита умоляющий шепот Леньки.
«— …Дураки они! И платок взял — вот он где!..
Он выхватил дрожащими руками платок из своих лохмотьев и потряс им перед лицом Леньки».
И перед Никитой, бросая его в жар, на дрожащих руках старика растянулся голубой с цветочками платок плачущей девочки.