Читать «Венок Петрии» онлайн - страница 3

Держать глаза открытыми и учит нас настоящая реалистическая литература. «Венок Петрии» еще раз свидетельствует об этом.

Среди тех откровенных и простодушных историй, какими делится с безмолвным слушателем одинокая вдова, — ей, видать, не часто удается отвести душу в разговорах и воспоминаниях, поэтому она не без хитринки все время обещает собеседнику еще о чем-то, до времени пропущенном, рассказать и тем как бы удерживает его, — среди этих историй есть одна — о Витомире.

Как только не объясняет и не толкует причины его семейных злоключений Петрия — даже до колдовства соседки-знахарки дело доходит! Но среди этих хитроумных гипотез есть примечательное наблюдение. Петрия придает неожиданно большое значение тому, что Витомир ездил на работу на шахту по канатной дороге:

«Подумай теперича, каково это рано утром, чуть солнце взойдет, ехать в люльке, ровно в каком самолетике махоньком, над всей этой красотой, над горами да лесами. А под вечер, как солнце зачнет спускаться, снова на всю эту красоту любоваться, токо с другой стороны… Леса то черные и зеленые, ровно глубокая река, то желтые и красные, точно из их пламя пышет, а они колышутся под тобой так, что голова кругом идет».

«Может, наш Витомир о ту пору и привык жить на поднебесной высоте, когда кажинный день мог глядеть сверху на красоту, ровно какой богач, — философствует рассказчица. — А какой он богач?.. Опосля неба рази придется по душе то, что дома ждет? Жена, дети, все токо мешают и из себя выводят. Радости-то никакой».

Неизвестно, верна ли догадка Петрии, и не больше ли мы обязаны тем, что увидели землю с «поднебесной высоты», ее собственной душе, столь же способной проникнуться вероятным, по ее мнению, чужим, чувством или, быть может, наделить других своим собственным, как Лилика — печалиться о судьбе своих кукол.

Важна чутко угаданная героиней опасность оторваться от «того, что дома ждет», пренебречь этим, жить какими-то эфемерными мечтами и надеждами и — в конце концов грянуться с «высоты» о «низкую» действительность, разбиться об нее, как это и случилось с Витомиром.

В самом начале своих рассказов Петрия показывает слушателю семейные фотографии и прибавляет:

«Фотографы тогда дошлые были. Дашь ему малюсенькую карточку, а он те изделает большую. Дашь ему две карточки, а он те изделает одну, навроде вместе сымались. Головы прилепит друг к дружке. Ишо чего добавит, красивую блузку там, иль платье, иль завивку. А мужчинам хороший пинжак, белую рубаху, галстух в петухах… Одежа тогда на нас другая была… Может, и не похоже, да ладно. Красиво зато. Хорошие карточки».

В рассказе самой Петрии все другое, чем на этих «увеличенных фотографиях», неспроста попавших даже в название главы — «Увеличенные фотографии и надоевшие кошки»: «красивое» изображение жизни — и сама жизнь, вернее, ее итоги — горькая старость Петрии с надоевшими, но единственными домочадцами — кошками.