Читать «Венок Петрии» онлайн - страница 139

И смеется скрозь слезы. Будто долго кому насолить собирался, и вот сбылось, насолил в конце концов.

«Эх ты, голова садовая, — говорю, — и ишо смеешься. Кто тебя на службе такого держать станет? И какая жена захочет терпеть?»

Миса уж уселся на кровать, ноги-то не слушаются. И кричит мне:

«На что ему жена? Жика, на кой тебе жена? Живи, знай, сам себе господином. Она, думаешь, поймет?»

Снова Курьяк расставляет руки.

«Послушай, Петрия, — говорит, — не надо, как бога тебя прошу. Все мне одно твердят, все хотят, чтоб я их понял. А меня кто поймет? Я тоже человек! Сердце у тебя есть, душа есть? Меня тоска ест, ничё не могу с собой поделать. Потому и сюда приехал, потому и выпил».

Надоело мне все это хуже горькой редьки, право слово. Плетут, плетут, сами не знают чего, никак не хотят в толк взять, что им говоришь.

«Что там не надо, — говорю. — Цельный век вы одно и то же талдычите, из-за вас и вина вашего до времени в могилу ляжешь. — И аж заплакала от обиды. — Что, ежели он по собственной дурости помрет в одночасье? Ты что думаешь, в мои годы легко другого мужа найти?»

Пьянчуга вытаращил на меня зенки свои.

«Неужто, Петрия, — говорит, — я тебе такое горе причиню! — И бьет себя по голове. — Да помереть мне на этом самом месте! Да я тебя, Петрия, как сестру родную люблю, как ты можешь такое говорить!»

А Миса вдруг обиделся. С каким это я другим мужем жить собралась?

Хочет встать, хмель не дает. Приподымется и снова на постелю валится.

«Заткнись, Петрия! — как резаный кричит. — Чтоб голоса твого я боле не слышал! Подавай на стол, вот твое дело! Все прочее не по твоим куриным мозгам!

«Ладно, — говорю, — не по мозгам так не по мозгам».

«Подай коньяк, — говорит. — И ступай отсюдова».

Хорошо, думаю, уйду. Радость-то глядеть на вас небольшая.

Подала им обед, шваркнула на стол кастрюлю и тарелки. Ешьте, чтоб вам не наесться.

Вынесла из комнаты бутылку с коньяком, рюмки. Пейте, чтоб он у вас колом в горле встал.

И ушла в комнату.

Села на кровать — делать-то все равно ничё не могу, слушаю, что за дверью деется.

15

Хочь бы уж ели как люди. Куснули раза два и все. За рюмки взялись.

И грусть-тоска вмигом прошла. Злились, вздорили, слезы пьяные проливали, минута не прошла, глядишь, опять веселые. Все-то им по сердцу, все веселит и радует.

Миса к скрипке потянулся.

А он, как молодой был, пиликал на ей. И тогда не очень-то умел, а ноне и подавно. Да что там! Давай наяривать. А Жика, тот на весь поселок знаменитый был. Пел больно хорошо, голос у его был красивый.

И вот затянули они в два голоса: «Милорад — пропойца, кот, никаких ему забот». Чуть попоют, глотку промочат: будь здоров, со свиданьицем, будь здоров, со свиданьицем!

Сижу в комнате, видать, уж час битый. Все жду, когда конец будет.

А там уж и ждать сил не стало. Да рази можно Мисе так пить?

Вышла я к им.

«Слушайте, — говорю, — вы что, совсем очумели? Да рази можно ему так пить?»