Читать «Венок Петрии» онлайн - страница 139
Драгослав Михайлович
И смеется скрозь слезы. Будто долго кому насолить собирался, и вот сбылось, насолил в конце концов.
«Эх ты, голова садовая, — говорю, — и ишо смеешься. Кто тебя на службе такого держать станет? И какая жена захочет терпеть?»
Миса уж уселся на кровать, ноги-то не слушаются. И кричит мне:
«На что ему жена? Жика, на кой тебе жена? Живи, знай, сам себе господином. Она, думаешь, поймет?»
Снова Курьяк расставляет руки.
«Послушай, Петрия, — говорит, — не надо, как бога тебя прошу. Все мне одно твердят, все хотят, чтоб я их понял. А меня кто поймет? Я тоже человек! Сердце у тебя есть, душа есть? Меня тоска ест, ничё не могу с собой поделать. Потому и сюда приехал, потому и выпил».
Надоело мне все это хуже горькой редьки, право слово. Плетут, плетут, сами не знают чего, никак не хотят в толк взять, что им говоришь.
«Что там не надо, — говорю. — Цельный век вы одно и то же талдычите, из-за вас и вина вашего до времени в могилу ляжешь. — И аж заплакала от обиды. — Что, ежели он по собственной дурости помрет в одночасье? Ты что думаешь, в мои годы легко другого мужа найти?»
Пьянчуга вытаращил на меня зенки свои.
«Неужто, Петрия, — говорит, — я тебе такое горе причиню! — И бьет себя по голове. — Да помереть мне на этом самом месте! Да я тебя, Петрия, как сестру родную люблю, как ты можешь такое говорить!»
А Миса вдруг обиделся. С каким это я другим мужем жить собралась?
Хочет встать, хмель не дает. Приподымется и снова на постелю валится.
«Заткнись, Петрия! — как резаный кричит. — Чтоб голоса твого я боле не слышал! Подавай на стол, вот твое дело! Все прочее не по твоим куриным мозгам!
«Ладно, — говорю, — не по мозгам так не по мозгам».
«Подай коньяк, — говорит. — И ступай отсюдова».
Хорошо, думаю, уйду. Радость-то глядеть на вас небольшая.
Подала им обед, шваркнула на стол кастрюлю и тарелки. Ешьте, чтоб вам не наесться.
Вынесла из комнаты бутылку с коньяком, рюмки. Пейте, чтоб он у вас колом в горле встал.
И ушла в комнату.
Села на кровать — делать-то все равно ничё не могу, слушаю, что за дверью деется.
15
Хочь бы уж ели как люди. Куснули раза два и все. За рюмки взялись.
И грусть-тоска вмигом прошла. Злились, вздорили, слезы пьяные проливали, минута не прошла, глядишь, опять веселые. Все-то им по сердцу, все веселит и радует.
Миса к скрипке потянулся.
А он, как молодой был, пиликал на ей. И тогда не очень-то умел, а ноне и подавно. Да что там! Давай наяривать. А Жика, тот на весь поселок знаменитый был. Пел больно хорошо, голос у его был красивый.
И вот затянули они в два голоса: «Милорад — пропойца, кот, никаких ему забот». Чуть попоют, глотку промочат: будь здоров, со свиданьицем, будь здоров, со свиданьицем!
Сижу в комнате, видать, уж час битый. Все жду, когда конец будет.
А там уж и ждать сил не стало. Да рази можно Мисе так пить?
Вышла я к им.
«Слушайте, — говорю, — вы что, совсем очумели? Да рази можно ему так пить?»