Читать «Великий Моурави 6» онлайн - страница 475
Анна Арнольдовна Антоновская
родит. Но ты должен сделать доброе
дело.
- Говори, какое - видишь, как я богат?
Ибрагим поморщился, лучше бы палач был беден, тогда легче пошел бы на
подкуп. Все же Ибрагим стал
расписывать несметные богатства трехбунчужного Моурав-паши. И если ага Мамед
устроит полководцу-гурджи побег, то
половину своих сокровищ он отдаст ага Мамеду. Соблазнял Ибрагим домами,
уговаривал бежать в Бейрут, где палача будут
знать только как богатого купца, или владельца кораблей, или...
Но палач оборвал уговоры: он и так по горло в золоте и с каждым новым
мертвецом становится еще богаче. "А без
любимого дела, - он нежно погладил секиру, - жить станет скучно". И на что ему
звание купца, когда звание палача
вызывает трепет у самых знатных. Когда ему поручают истязать провинившегося,
весь Токат сбегается смотреть на его
мастерскую работу. И даже паши, эфенди и знатные муллы съезжаются издалека
полюбоваться, во что может он превратить
жертву...
Тут палач, оживившись, принялся с мельчайшими подробностями описывать
замечательные, им самим
изобретенные, пытки и способы истязаний.
А Ибрагим, холодея, про себя молился, чтобы аллах сохранил ему волосы,
ибо они шевелятся так, точно вот-вот
выпадут из головы. И, не выдержав, выкрикнул:
- И никогда аллах не послал тебе жалость к истязаемым?!
- Слава аллаху, никогда! Впрочем, в один из дней я проявил, эйвах,
жалость. К кому? К красивому эфенди,
захваченному самим вали на ложе любимой жены. Обманутый призвал меня и велел
придумать новый способ истязания. Я
придумал. Но ночью ко мне проникли отец и братья беспечного и принесли богатства
на пять жизней за одно обещание
устроить эфенди мгновенную смерть. Соблазненный, я опустил руку на коран и
поклялся, что я так дотронусь до его сердца,
что он раньше, чем я еще раз моргну, будет мертв... На мое несчастье, эйвах,
случилось иначе. Не хватило площади, крыш,
улиц - столько правоверных сбежалось смотреть на истязание красивого эфенди.
Когда я поднялся на возвышение, народ
увидел у меня за поясом круглый топор, ножи и пилы, от радости взревел, как
хищный зверь: "Покажи, о палач из палачей,
как твоя рука верна тебе!"
А эфенди бескровными губами прошептал: "Помни, ты поклялся на коране!"
Не обращая внимания на нетерпеливые крики, я вынул из кожаных ножен
тонкий и длинный, как молния, нож и,
взором обозначив, где бьется сердце, умело пронзил его. Эфенди даже не
вскрикнул, но, свидетель шайтан, вали так
закричал, будто казненный упал не на помост, а на ложе его, вали, любимой жены.
Машаллах! Многие бросились бежать. И
если б не ходжа, которого отец эфенди тоже подкупил, я был бы изрублен на месте.
Но ходжа, важно приглаживая белую,
как хлопок, бороду, подошел к бесновавшемуся вали и громко сказал:
"О бесстрашный паша, как можешь осуждать желание аллаха? Не иначе как
эфенди успел чем-то угодить небу, и
аллах послал ему смерть бабочки, - у эфенди разорвалось от ужаса сердце. Пусть
родные возьмут бездыханное тело и