Читать «Великий Моурави 6» онлайн - страница 471

столько еды?

Но Моурави вновь приказал "барсам" еще больше есть и пить, как на

хорошем привале. Нужно сохранить силу

удара.

"Придумал что-то", - с облегчением вздохнул Дато, прислушиваясь к

скрежету меди о железо. Он подошел,

опустился рядом с Георгием и едва слышно предложил удушить "барсов", а потом

покончить с собой.

Не отвечая, Саакадзе бруском разогнул звено на своей цепи. Звякнув о

камень, она плетью повисла на правом

браслете.

От радости Дато припал к могучему плечу друга. Приподняв цепь Дато и

стиснув зубы, Саакадзе стал бруском

разгибать серединное звено.

До полночи скрежетали медь и железо. Георгий торопился под покровом

мглы выбраться наверх, в схватке

завладеть оружием стражи, по стене спуститься на темную улицу, а там - кони

янычар... И только ветер пронесется под

копытами... только... О, наконец "барсы" раскованы! Словно вторую жизнь вдохнул

в них Георгий Саакадзе. Лишь Папуна

просил не освобождать его:

- Так лучше.

"Первым хочет погибнуть", - решил Саакадзе и тут же разогнул звено на

цепи, обвившей руку Папуна.

Сколько человеческой радости принесли ностевцам эти драгоценные секунды

освобождения рук. Какой восторг

охватил друзей на краю неотвратимой гибели. Они смеялись, кружились подпрыгивали

в небывалой воинской пляске.

"Пора! Пора!" - и все одновременно рванулись к нише. Рванулись - и застыли перед

наглухо закрытой дверцей.

- Это палач! Палач! Теперь ясно вспомнил серьгу в его грязном ухе! -

рыдал Бежан.

- Судьба! - Ростом опустился на камень, удивляясь, как раньше он не

заметил его причудливое сходство с черепом,

посеревшим от сырости.

- Черту на полтора ужина такую судьбу! - взревел Димитрий, наваливаясь

на дверь.

Но крепко железо. Бессильны ярость и мольба. Бесполезна сила ударов.

Автандил судорожным движением обнял отца:

- Железо беспощадно преградило нам путь к жизни.

И снова ночь... бесконечная, как черная река подземного мира.

Молниеносно возникающие планы, тотчас

гаснущие, как падающие звезды... торопливый разговор... обрывки воспоминаний...

скорбное молчание...

О чем до рассвета с незатихающей в сердце болью думал Георгий Саакадзе?

О чем? О близящейся смерти? О

трагической участи Русудан? О любимом сыне Автандиле, погибающем, как и Паата, в

расцвете лет? Нет, о судьбе родной

Грузии думал Великий Моурави! Тревога охватывала его: каким трудным путем

предопределено ей пройти в будущие

столетия? Озарит ли светоч независимой силы ее потемневшее от страданий лицо?

Придет ли час торжества народа над

владетелями, веками преграждавшими выход его жизненным силам? Будут ли разрушены

возмездием замки, которым он,

Георгий Саакадзе, нанес первый удар?

Тихо. Лишь глубоко вздыхает Эрасти, гладя волосы уснувшего сына. Ровно

дыхание Бежана. Почему? Может,

верит в жизнь? Может...

Даже пожилые токатцы не могли определить, когда и откуда появился этот