Читать «Великий Моурави 4» онлайн - страница 9

Но томительно проходил час за часом, а царских советников, высланных за

ними, все не было. Сердился Броман, правая бровь его, белесая, точно выцветший

пух, то и дело взлетала на лоб. Негодовал и Унгерн, поминутно припудривая

красневший нос. Король польский Сигизмунд III, запасшись помощью австрийского

дома могущественных Габсбургов, усиливал войну со Швецией, и каждый лишний день,

проведенный послами в Москве, дорого обходился Стокгольму.

Опять вошел пристав и заученно проговорил:

- Скоро придут за вами большие бояре.

Унгерн прикусил губу, чтобы сдержаться, а сдержавшись, поблагодарил за

это бога и, раскрыв табакерку с портретом Густава-Адольфа на крышке, протянул

приставу.

Пристав поклонился, но табака не взял:

- Оскорбляют бога ныне люди всеми их членами: глазами, ртом, руками и

прочими, один нос не участвует, и изобрел человечий злой умысел - табак, дабы

через него и нос был участником в грехе.

"Сие есть ханжество!" - чуть было не выкрикнул Унгерн и поблагодарил

бога, что сдержался.

Под окном послышался чей-то окрик, что-то круто осадил коня. Вслед за тем

в покои вбежал запыхавшийся толмач, трижды крикнул: "Едут!" - стал уговаривать

штатгальтеров, чтобы вышли они боярам навстречу.

Накинув струящийся синевой атласный плащ, Броман сухо ответил:

- В резиденции царя обязанность свою мы, послы, знаем и поступим

сообразно с нею.

Штатгальтеры не спешили, всячески оттягивая время, дабы не унизить

величие короля Густава-Адольфа, Броман медленно прицеплял шпагу к золотой

перевязи, а Унгерн встряхивал широкополую шляпу, придавая перьям большую

пышность.

Толмач и пристав выходили из себя, блюдя честь царя, мысленно обзывали

великих господ послов "гусаками свейскими". Штатгапьтеры спесиво покинули покой

и встретили множество бояр, назначенных для почетного приема представителей

державных особ, ровно на середине лестницы. Выступил вперед именитый Голицын в

шапке красного бархата с собольей опушкой, острым взглядов смерил штатгальтеров

с головы до ног и надменно произнес:

- Великий государь и царь и великий князь Михаил Федорович, всей Великой

и Малой и Белой Руси самодержец, приказал вам прийти к нему.

Отдав поклон, послы двинулись к выходу. За ними следовала свита в серо-

синих плащах.

У ворот уже ждала послов царская колымага; приосанились возники в длинных

шелковых с бархатом кафтанах, а кругом колымаги послы усмотрели всадников,

отличавшихся не только блеском оружия, но и пышностью одежд.

Когда посольский поезд тронулся, три отряда московских дворян шествовали

впереди, а позади шел отряд из свейских сановников. Дети боярские скакали перед

самой колымагою.

Так, под звуки труб и литавр, миновался первый стан - земляной, второй -

белый, третий - китайский.

Толпы людей густеют. По приказу царя созван народ, крепостные люди и

воины. Лавки и мастерские с шумом закрылись. И кто продавал и кто покупал,

согнаны на площадь. Теснота такая, что дух перевести трудно.