Читать «Великий Моурави 4» онлайн - страница 11

разгибая спины, скрипели перьями в Посольском приказе, кропотливо переводя

сведения, полученные от осведомителей из различных стран, и внося их в столбец:

"Переводы из европейских ведомостей и всяких других вестей, в Москву писанных".

Броман и Унгерн и не подозревали, с каким вниманием следил московский

двор за религиозно-политической борьбой, охватившей Европу, ибо король польский

Сигизмунд III вступил в союз с германским императором Фердинандом II Габсбургом,

и они с начала войны, названной впоследствии Тридцатилетней, открыто ссужали

друг друга войсками.

Шесть лет всего прошло после Деулинского перемирия между Россией и

Польшей, а заключено оно на четырнадцать с половиной. Передышки ради Москва

уступила Речи Посполитой смоленские, черниговские и новгород-северские земли. И

вот, вероломно нарушив срок, Сигизмунд III опять лезет на рожон, заносит

королевскую саблю на обагренную кровью Русь, а за ним обнажил тевтонский меч

новый враг русского государства - империя Габсбургов.

И на Западе поднимался этот тевтонский меч. В кольце габсбургских

владений задыхалась Франция. В войне с Испанией ей помогала Голландия, в войне с

империей Фердинанда II была она одинока. Красноречие Версаля было бессильно.

Взоры Франции обратились к Швеции, у которой Польша стремилась отторгнуть

Балтику.

И вот кардинал Ришелье стал убеждать короля Людовика XIII оказать

поддержку юному государю шведов, Густаву-Адольфу, "новому восходящему солнцу" в

северо-восточной Европе. Он смел и честолюбив, настаивал кардинал, надо

предложить ему золото и шпагу, чтобы заключил он перемирие с Польшей и со всей

силой напал на империю.

Густав-Адольф поблагодарил кардинала и за шпагу и за золото, но перемирию

с Польшей предпочел возможность столкнуть царя Михаила Федоровича с королем

Сигизмундом - и поспешил направить в Москву штатгальтеров Унгерна и Бромана.

Через полуовальные высокие окна проникал мягкий свет, ложась на суровые

лица бояр Думы. В высоких горлатных шапках, важно сидели они на скамьях вдоль

стен, а двумя ступенями ниже расположилось шведское посольство.

Рынды с серебряными топориками на плечах охраняли царя и патриарха. На

тронах так сверкали алмазы, рубины и изумруды, что Унгерн против воли щурил

глаза и был этим "зело недоволен", как подметил один думный дьяк.

Броман, как бы призывая в свидетели бога, перевел взгляд наверх, дабы

камни блеском своим не нарушали плавность мысли, и, смотря на двуглавого орла,

увенчивающего купол царского трона, с предельной почтительностью произнес:

- Прибыли мы к вам, светлейший владетель московской державы, от имени

всемилостивейшего Густава-Адольфа, короля шведского, для изъявления вам его

доброй воли и сердечного благоволения. Выслушайте нас и обнадежьте своим

доброжелательством, и увековечите славу державного имени вашего.

Патриарх Филарет, властно положив руку на посох, решил: посол велеречив.