Читать «Великий Моурави 4» онлайн - страница 52
Анна Арнольдовна Антоновская
красно-зелеными узорами. Он украдкой оглянулся на спутников, восторг и умиление
озаряли их лица.
У парадного крыльца, встречая грузинское посольство, толпились дворяне и
приказные люди в чистом платье. На нижних ступеньках красовались "жильцы", а на
верхних, блистая праздничным нарядом, дети боярские.
Когда архиепископ Феодосий со свитой вступил под широкие своды Золотой
палаты, его охватило чувство радости и покоя: с помощью господа он достиг
живительного источника, способного исцелить раны Кахети.
Дато закрыл и снова открыл глаза: где он? Не сон ли? Не из раскрашенного
ли льда шлемообразные своды стен? Не ковер ли самолет с пестрыми разводами
двигается по полу? А за меховыми шапками, на тканых обоях, будто в красной
дымке, - конные воины вскинули копья и знамена. Вот-вот затрубит труба и кони
понесут всадников на битву. А окна - может, из тонкого леденца? А свисающий
светильник - не из заснеженного ли серебра? И над всем возвышается бледноликий
царь, уже знакомый по "Тысяче и одной ночи". Словно опрокинутая золотая чаша,
отороченная мехом, тяжело придавила чело самодержца. И холодные сине-красные
огоньки загадочно мерцают вокруг креста, увенчивающего золотую чашу. А рядом с
ним другой - царь церкови, могучий, как оледенелая скала, на которую оперлась
Русия.
Откуда-то, точно из стены, возник думный дьяк Иван Грамотин. Соблюдая по
уставу правила приема, он душевно представил послов:
- Великий государь-царь всея Руси Михаил Федорович, грузинских земель
Теймураза-царя посол архиепископ Феодосий вам, великий государь, челом ударил.
Феодосий благоговейно склонил голову. "О господи, точно Византия
воскресла! И херувим на белом клобуке патриарха, яко звезда византийская,
призывно мерцает!" - внутренне умилялся архиепископ.
Продолжая изумленно разглядывать стеклянные глаза царя, ничего не
обещающие, но ни в чем и не отказывающие, проницательный Дато подметил, что
царь, сжимающий скипетр, который воплощал в себе грозную силу устремленных ввысь
кремлевских башен, был ближе к небесам, чем патриарх Филарет, властно сжимающий,
словно земной шар, круглую надставку посоха.
Пока разноречивые чувства владели архиепископом и азнауром Дато,
архимандрит Арсений не сводил глаз с обсыпанного драгоценными камнями державного
яблока, покоящегося на особом поставе. И почудилось архимандриту, что "лев
Ирана" уже придавлен этим державным яблоком.
Шелохнулись на плечах у рынд четыре серебряных топора, и из ледяных
глубин послышался голос царя. Феодосий утвердительно склонил голову: "Теймураз-
царь здоров!" - снова поклонился, потом высоко поднял свой осыпанный жемчугом
крест и благословил самодержца.
Одобрительный гул прокатился по скамьям боярской думы. Единство веры
представилось железной стеной, о которую неминуемо разобьются домогательства
шведов и персов. Об этом сейчас, склоняясь друг к другу, шептались бояре. И
архиепископ Феодосий спокойную поверхность реки принял за ее глубины и, как