Читать «Великий Моурави 4» онлайн - страница 52

красно-зелеными узорами. Он украдкой оглянулся на спутников, восторг и умиление

озаряли их лица.

У парадного крыльца, встречая грузинское посольство, толпились дворяне и

приказные люди в чистом платье. На нижних ступеньках красовались "жильцы", а на

верхних, блистая праздничным нарядом, дети боярские.

Когда архиепископ Феодосий со свитой вступил под широкие своды Золотой

палаты, его охватило чувство радости и покоя: с помощью господа он достиг

живительного источника, способного исцелить раны Кахети.

Дато закрыл и снова открыл глаза: где он? Не сон ли? Не из раскрашенного

ли льда шлемообразные своды стен? Не ковер ли самолет с пестрыми разводами

двигается по полу? А за меховыми шапками, на тканых обоях, будто в красной

дымке, - конные воины вскинули копья и знамена. Вот-вот затрубит труба и кони

понесут всадников на битву. А окна - может, из тонкого леденца? А свисающий

светильник - не из заснеженного ли серебра? И над всем возвышается бледноликий

царь, уже знакомый по "Тысяче и одной ночи". Словно опрокинутая золотая чаша,

отороченная мехом, тяжело придавила чело самодержца. И холодные сине-красные

огоньки загадочно мерцают вокруг креста, увенчивающего золотую чашу. А рядом с

ним другой - царь церкови, могучий, как оледенелая скала, на которую оперлась

Русия.

Откуда-то, точно из стены, возник думный дьяк Иван Грамотин. Соблюдая по

уставу правила приема, он душевно представил послов:

- Великий государь-царь всея Руси Михаил Федорович, грузинских земель

Теймураза-царя посол архиепископ Феодосий вам, великий государь, челом ударил.

Феодосий благоговейно склонил голову. "О господи, точно Византия

воскресла! И херувим на белом клобуке патриарха, яко звезда византийская,

призывно мерцает!" - внутренне умилялся архиепископ.

Продолжая изумленно разглядывать стеклянные глаза царя, ничего не

обещающие, но ни в чем и не отказывающие, проницательный Дато подметил, что

царь, сжимающий скипетр, который воплощал в себе грозную силу устремленных ввысь

кремлевских башен, был ближе к небесам, чем патриарх Филарет, властно сжимающий,

словно земной шар, круглую надставку посоха.

Пока разноречивые чувства владели архиепископом и азнауром Дато,

архимандрит Арсений не сводил глаз с обсыпанного драгоценными камнями державного

яблока, покоящегося на особом поставе. И почудилось архимандриту, что "лев

Ирана" уже придавлен этим державным яблоком.

Шелохнулись на плечах у рынд четыре серебряных топора, и из ледяных

глубин послышался голос царя. Феодосий утвердительно склонил голову: "Теймураз-

царь здоров!" - снова поклонился, потом высоко поднял свой осыпанный жемчугом

крест и благословил самодержца.

Одобрительный гул прокатился по скамьям боярской думы. Единство веры

представилось железной стеной, о которую неминуемо разобьются домогательства

шведов и персов. Об этом сейчас, склоняясь друг к другу, шептались бояре. И

архиепископ Феодосий спокойную поверхность реки принял за ее глубины и, как