Читать «Великий Моурави 4» онлайн - страница 324

стременах. Стрельцы с удивлением взирали на его изменившееся лицо: веселость с

него смело, точно лист ветром, и правая бровь резко переломилась над глазом,

словно сабля над костром. Он нахлобучил черкесский шлем, дар воеводы, стянул

ремнями наручи и, обернувшись к передовому стрельцу, выкрикнул:

- Олешка Орлов, выноси харунку!

Рослый всадник расстегнул кафтан, под которым сверкнули латы, достал из-

за пазухи шелк, сложенный вчетверо, бережно развернул, прикрепил к копью с

позолоченным наконечником и вскинул вверх. Над головами стрельцов зареяло не

полковое алое знамя с изображением Георгия Победоносца, а неведомое - золотое, с

изображением черкеса, скачущего на черном коне и вскинувшего черное копье.

Каблуками сжав бока коня, знаменосец рысью выехал вперед и стал рядом с

Меркушкой.

Забушевали стрельцы, рванули коней, окружили Меркушку:

- Сказывай, пошто чужую харунку взяли?

- Может, и не на охоту?

- Пошто в черкесов обрядили?

- Не смущай! Толком сказывай!

- А на тебя роба нашла?

- Не роба, а оторопь!

- Сказывай, что умыслили!

Меркушка обвел стрельцов пытливым и строгим взглядом, придвинулся к

скинувшему бурку Омару, у которого на бешмете поблескивал позолоченный крест, и

сказал так, словно сердился на стрельцов за их недогадливость и смущение:

- Слушай, стрельцы честные! Идем мы не на охоту. Боем идем на персов,

осквернивших землю родственных нам грузинцев. Такая охота пуще неволи! Взойдем

на гребень - увидим в огне Иверию. Там беда ширится, жен и детей позорят, а иных

в полон свели. Там воинов перебили и хлеб скормили! И смерть там пляшет по

колено в крови!

Гул прокатился под Зауром. Сгрудились стрельцы. У одних изумление

сменилось гневом, другие в замешательстве наседали на Меркушку.

- А указ-то царя где? А бояр согласие?

- Царь далеко, а совесть близко! - вскипел Меркушка. - Мы народ, а не

бояре! Пусть их горлатными шапками стукаются. А мы басурманам не холопы! Земля

пожжена и разорена без остатку. Победим нехристей - возблагодарит царь!

- Плетью обуха не перешибешь! Их там тьма-тьмущая!

- А нам знак дружбы заронить надо! Пусть крепко упомнят грузинцы: не одни

они отныне - Русь идет!

- Взаправду, стрельцы, непригоже со стороны зреть на беды грузинцев. Мы

подсоседники!

- Накрепко, вправду, Гришка Шалда! Идем на басурман!

- Боем идем! Боем!

- Мы - народ, и грузинцы - народ. Дело наше кровное!

- Пора персам шаховым за их зверство мстить!

- Пора! Сенка Гринев, труби!

Легко выпрямился в седле Омар и поклонился стрельцам:

- На вашем кровном знамени - святой Георгий, и на нашем знамени - святой

Георгий! Брат для брата в черный день!..

- И впредь навечно!

Карьером подскакал Овчина-Телепень-Оболенский. Стрельцы наперебой

объявили, что идут не гулять за охотою, а боем идут на врагов единоверных

грузинцев, и, обступив пятисотенного, допытывались:

- А ты как?

Овчина-Телепень-Оболенский притворно задумался, как бы в раздумье провел