Читать «Великий Моурави 4» онлайн - страница 319

- Оглох, что ли? На охоту!

- Да ну? С чего бы?

- Воевода подобрел! Вот с чего! С неделю маял Овчину - и неожиданно

отпустил.

- Еще с ночи слух прошел, что пятисотенный партию рядит на туров

окаянных.

- Шибко! А что это за туры такие?

Стрельцы недоумевающе переглядывались, но толком никто не знал. Откуда-то

вынырнул приказный дьяк, просунул между стрельцов козлиную бородку, хихикнул:

- Памятуй, туры не иное что, как козлы скалистые, зад у них женский,

похоть вызывающий, а рожища саженные, и сила в них дьявольская!

- Пакость разводишь, крыса! - гневно пристукнул саблей пятидесятник. -

Турусы!

Горланили стрельцы, высказывали догадки, бились об заклад. Сторожевая

служба в Терках утомила их, тянуло выйти из трех стен на простор, поразмять

плечи, взойти на гребень, где летом снег, а зимой виноград. Внезапно стоявшие

впереди зашикали, стрельцы стали оборачиваться к площадке, где блестел набатный

барабан.

На площадке стоял Овчина-Телепень Оболенский, под его полковым кафтаном

виднелась белая шелковая рубашка, обшитая по вороту мелким жемчугом, как бы

подчеркивающая мирный характер его речи. Рядом с ним, взбросив стрелецкую шапку

на копну волос, красовался Меркушка, стараясь незаметно хоть на полвершка

стянуть щегольский сапог, который безбожно жал ему ногу.

- Чай, догадались? - окинул острым взором пятисотенный смолкших

стрельцов. - На гребень иду туров стрелять!

- Как так?!

- Да так, с согласия воеводы. Спознаю чужую сторону.

- Одному идти, пятисотенный, непригоже!

- Что правда, то правда. А вы чай на мирном житье охудали?

- Охудали! Нам бы с тобой за охотою гулять!

- Вдругоряд! А ныне я с десятником Меркушкой.

- Смилуйся, Лев Дмитриевич!

- Прямой душой мечены! Для одного ильбо двух нечего трубу разрывать! А

пойдем доброй партией! Допреж нас были кречетники, сокольники, ястребятники, а

мы - турники.

- Ура пятисотенному! Пять сотен и забирай!

- Ловок больно, воевода дал-то две! Против приказа нишкни! Но тужить

нечего! Одни со мной в горы, а другие на берег - беречь корабли персидские, что

в Астрахань груз для Москвы везут. Царь наш государь с аббас-шаховым величеством

в дружбе, а нам ту дружбу оборонять!

- Накрепко правду сказывай, кому в горы!

- Двум сотням! Меркушка, выкликивай!

Стрельцы сгрудились еще теснее, напряженно вглядывались в Меркушку, точно

внушали ему свое имя, Меркушка про себя честил войскового сапожника, обещая как

следует намылить ему шею, и, с трудом оттянув книзу сафьяновый сапог, стал

громко вызывать стрельцов:

- Из сотни Шалина: Добрынка Кирпичников! Ортюшка Дудинсков! Дружинка

Плотник! Осип Сапожник!..

При последнем имени Меркушка болезненно поморщился и бросил косой взгляд

на синие сапоги пятисотеннего: "Вот ведь тоже из сафьяна, а впору. А мои, чай,

шил черт босоногий!"

Сотник Шалин встрепенулся, ножнами провел черту, за которую переходили

вызванные стрельцы. Меркушка продолжал выкликивать: