Читать «Великий Моурави 2» онлайн - страница 31
Анна Арнольдовна Антоновская
смотрел на Хохлова. С трудом вынув клетчатый платок, он стал вытирать
хлынувшие слезы, бормоча по-английски:
- Бог мой, какой варварский напиток!
Дон Педро, откинувшись на подушки, бесцеремонно хохотал и тут же решил:
"если русским понадобится помощь в поединке, моя шпага будет к их услугам".
Эреб-хан поспешил развеселить шаха рассказом о бедствии английского
путешественника.
Посмеявшись, шах послал с везиром по пяти золотых туманов Хохлову и
Накрачееву.
Еще одно лицо приковывало любопытные взоры. Кахетинский царь Теймураз,
недавно похоронивший любимую жену Анну Гурийскую, прибыл в Исфахан по
приглашению шаха, якобы пожелавшего утешить своего воспитанника в тяжелой
потере.
Ханы помнили, как много лет назад, по настоянию шаха, кахетинский царь
Давид прислал своего сына Теймураза к шаху Аббасу, пожелавшему воспитать
будущего царя Кахети в духе магометанства.
Шаху понравился умный царевич, одинаково ловкий в метании копья и слов.
Он решил обратить воспитанника в магометанство, но во всем послушный
Теймураз твердо отклонял домогательства персидского духовенства. Он понимал,
что христиане-кахетинцы никогда не доверятся царю-магометанину.
Во время спора о преимуществе магометанского рая над христианским
пришло известие об убийстве царя Кахетинского, и Теймураз, получив
наставления шаха Аббаса, поспешил в Кахети. Несмотря на пятнадцатилетний
возраст, Теймураз, как прямой наследник, занял кахетинский престол.
Прошло десять лет, и трудно было узнать в возмужалом Теймуразе пылкого
царевича. Что заполнило молодость Теймураза? Свист лезгинских стрел, лязг
сабель янычаров и звон чаш на его свадьбе с дочерью владетельного князя
Гурийского Мамия Первого.
Теймураз тайно содрогался при каждом вопросе шаха о его двух сыновьях -
Леоне и Александре и с тяжелым сердцем согласился на свой брак с близкой
родственницей.
Погруженный в думы, Теймураз не заметил, как закончилась пантомима
"Смерть несчастного влюбленного".
Вердибег махнул рукой, раздвинулись зеркальные двери.
Впорхнули в Табак-ханэ юные танцовщицы. На стройных бедрах раскачивался
бирюзовый и розовый шелк. Золотые змеи сверкали на смуглой коже. Поднимаясь
на маленьких ножках, танцовщицы плавно закружились, застывая в
обольстительных позах.
Из золотых курильниц расходился по Табак-ханэ фимиам и, точно
одурманенные фиолетовым дымом, танцовщицы качнулись и все разом опустились
на шелковые подушки. Осталась только самая гибкая, с глубокими глазами.
Извивая пурпуровый шарф, едва касаясь ковра, она казалась нарисованной на
персидской вазе. Томный взор танцовщицы был устремлен вдаль. Она протянула
смуглые руки и застыла с полузакрытыми глазами. И вдруг, словно опьянев от
сладострастных видений, откинула косы, переплетенные цветами, топнула
ножками и зазвенела кольцами и браслетами. Не улыбаясь, целомудренная, в