Читать «Великий Моурави 2» онлайн - страница 123

Тинатин провела рукой по струнам лютни. Она привыкла жить двойной

жизнью: петь, наслаждаться поэзией, искусством танцовщиц и... думать

печальные думы, проливая невидимые слезы.

До Тинатин долетели отрывки газелей Хафиза и Саади. "Зефир повеял на

него ароматом с ее роскошных черных локонов...", "Неутешный соловей напевает

сладостные песни любви благоухающей розе".

Томным голосом вторая жена шаха воспевала картины вольной жизни и

призывала к свободной любви.

Хорешани и Тинатин незаметно переглянулись. Хорешани с сожалением

посмотрела на жен шаха.

Тихо перебирает струны лютни Тинатин. Бесшумно разносят прислужницы на

золотых подносах засахаренные фрукты, виноградный сок, ширини - конфеты,

розатон - напиток из засахаренных лепестков роз.

И тихо вьется из курильниц фиолетовый дымок фимиама.

Старший евнух Мусаиб приподнял полу "зала приветствий", оглядел жен и

снова опустил тяжелую парчу.

"Барсы" на конях мечутся перед укреплением Упадари. Чувство гордости

приливает к их горячим сердцам. Грузины умеют защищать свою землю. Пусть год

простоит проклятый шах, он не сломит сопротивления гор.

Но... "барсы" знают: или они перейдут с проклятым шахом непроходимые

горы, или навек распрощаются с дорогой Картли, с надеждой на победу

азнауров.

Тогда как жить? Это страшный вопрос тревожит, не дает сна, не дает

покоя.

Точно магнит, притягивают "барсов" укрепления Упадари. И они часами

кружат перед наглухо закрытыми воротами в Грузию.

Саакадзе первый сказал шаху - этот проход взять нельзя ни приступом, ни

отвагой, но он ничего не предлагал.

Целый день молча ездит Саакадзе по воющему полю. Снежный вихрь кружится

вокруг него. Горный ветер вздымает гриву верного Джамбаза. Толстый слой

снега лег на могучие плечи Саакадзе. Ничего не замечает Георгий. Он стоит у

порога, который надо переступить. Переступить через трупы дружинников, ради

которых он, Саакадзе, пренебрег личными благами, семьей, жизнью людей - и

каких людей! Саакадзе не чувствует тяжести снега. Камень на сердце давит

тяжелее. Но Георгий Саакадзе не уйдет. Не дрогнет рука, не дрогнет сердце.

Так надо. Так надо для лучшей жизни грузин.

Саакадзе очнулся.

- Батоно, - шепчет посиневшими губами Эрасти, - батоно, шах-ин-шах

целый день ищет тебя. Во все стороны посланы гонцы.

В шахском шатре необычно шумно. Наконец ханы решились сказать грозному

повелителю Ирана о странной сонной болезни сарбазов.

Встревоженный шах пытливо посмотрел на своих советников. Но никто не

смел высказать давно созревшее мнение.

- Значит, ханы считают, что лучше отступить в Ганджу?

Ханы молчали.

Полы шатра откинулись. Саакадзе поспешно вошел и склонился перед шахом:

- Ты звал меня, повелитель?

- Мой сардар, ханы советуют отступить до весны в Ганджу. Они страшатся:

не погибнет ли здесь войско "льва Ирана".

- Шах-ин-шах, весной будет еще хуже. Дороги превратятся в липкую грязь,

маленькие потоки - в шумные реки, кустарник - в колючие заросли. Весной