Читать «Великий Моурави 2» онлайн - страница 121
Анна Арнольдовна Антоновская
Хан приложил руку ко лбу и сердцу и поклонился Саакадзе:
- Непобедимый сардар, "солнце Ирана", великий шах Аббас удостаивает
тебя приглашением на военную беседу с ханами. А тебя, уважаемый делла Валле,
на вечернюю еду с прибывшими русийскими послами.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Уже несколько дней стоят грузинские войска около Мукузани, но враг
медлит: он осторожно подкрадывается, прощупывая каждый шаг.
Правый край главных кахетино-картлийских сил упирается в отроги
Хунанийского хребта, левый - в Упадариские горы, пересеченные глубокими
оврагами и ущельями.
Единственная лесная дорога в Кахети вдоль Иори завалена столетними
деревьями, скрепленными цепями, глыбами, землей, перерезана глубокими
канавами. А на выступах в огромных котлах кипит смола, груды камней и
бревна, нависшие над крутизной, готовы обрушиться на иранцев. На заснеженных
высотах грозно высится сторожевая башня. Облака опоясывают башню зыбким
туманом, но зоркий глаз достает извилистую Иори, впадающую в Алазани.
Но спокойна Алазани. Не видно бега тушинских коней. И только синеют
вдали притаившиеся у рек и лесов города и деревни Кахети.
Шадиман третий день не слезает с коня. Он лично руководит картлийским
войском и марабдинской дружиной. Он осматривает завалы, скачет с азнаурами
вдоль Иори, проверяя укрепления, отдает приказания тысячникам и сотникам и
ни на миг не забывает: за этим неприступным завалом стоит Георгий Саакадзе.
От Ганджи вниз по течению Кюрак-чая густой массой, как саранча,
надвигались на Мовакани иранские полчища. Хриплые крики верблюдов, ржание
коней и скрип кибиток день и ночь тревожили замерзшее предстепье. Белое
снежное небо нависло над черным потоком сарбазов.
За шахом Аббасом тянулись колонны шах-севани. На левом краю скакала
курдская конница. Оранжевое знамя с иранским львом угрожающе колыхалось над
степью. По холодному песку, покрытому инеем, скрипя, ползли персидские
пушки. Сарбазы на верблюдах переправлялись через обмелевшую Куру.
И вскоре в моваканской степи раскинулся иранский стан. Зимние шатры из
козьих шкур хмуро вырисовываются в сером утре. Усталые верблюды, подогнув
ноги, лежат на холодной соломе. Беспокойно ржут нерасседланные кони. Вокруг
дымящихся костров видны сгорбленные спины сарбазов. Бурые отблески скользят
по ханжалам курдов. Они зябко ежатся в своих коротких суконных куртках с
откидным рукавами, плотнее надвигают красные, завязанные чалмой башлыки.
Позади костров тростниковые пики с железными наконечниками стоят
перекрещенные, склонив друг к другу смертельное острие. Так сидят иранцы
долгие часы, а над ними кружатся огромные хищные степные птицы.
Сумрачный день тихо сменяется ночью.
Скачет тысяча сарбазов с онбашами, осматривая скалистые горы и лесные
массивы.
Скачет Булат-хан, опытный в войнах Исмаил-хан, добрый Эреб-хан,
неустрашимый Карчи-хан, непобедимый Караджугай-хан.
Скачут дозоры вдоль кахетинских укреплений, ко неприступны теснины