Читать «Варшава, Элохим!» онлайн - страница 67

Наметанный глаз Пауля быстро определял, как далеко тот или иной тип сможет зайти, насколько много способен вынести. Когда унтер шел по Варшаве, то перебирал каждого встречного, высчитывая его мерку. Вот этого модника-полячишку в коверкотовом пальто сразу видно, какая-то торговая шишка, наверное, фольксдойче, уж больно держит себя независимо… да будь моя воля, только прижму ведь к стенке, затрясется, хныкать начнет сразу… мать родную, наверное, сдаст, лишь бы откупиться… а вот этот напыщенный постовой, наш парнишка баварский, лет восемнадцать… хотя нет, судя по морде, из Австрии все-таки – терпеть не могу этих венских сук – ба-а, да только посмотрите на него, ну хоть монумент отливай, вот пристегнуть его наручниками сейчас, снять штаны да схватить щипцами за яйца… запоет, ну так засюсюкает – сапоги мои за радость почтет облизать… весь лоск слетит моментально. Унтер-офицер примерялся к людям и по памяти, перебирая в голове своих знакомых из родной деревушки в Швабии, неподалеку от Аугсбурга, он знал, никто из них не сумел бы выдержать его натиска: ни школьные учителя-зануды с их беспрестанными рассуждениями о морали, ни ханжа пастор с лицом онаниста в этой своей неизменно потной сутане, ни хмурый доктор в пенсне, ни пивовар Хельмут – бровастый крепыш-толстяк с разлапистыми ладонями, больше похожими на руки кузнеца; ни вечный заводила одноклассник Густав с непоколебимой репутацией отчаянной головы, который уже с детства отличался от остальных каким-то отпетым зубоскальством и неуемным гонором – то сиганет с мельницы в крохотный стог сена, то закинет дохлую кошку в окно поместья барона, то стрельнет из рогатки по лошади жандарма, так что та, ошалевшая, понесет и скинет полицейского – Пауль так и видел то, как бы молил у него о пощаде этот красноносый вихрастый Густав-бездельник, который служил сейчас где-то в тылу ефрейтером-обслугой на каком-то аэродроме и только знай себе заливал глотку шнапсом да окучивал местных девок. Гориллоподобный унтер не любил улыбчивого и стройного симпатягу Густава с самого раннего детства, так как не мог ему простить этой прочной популярности в любом возрасте и в любом коллективе, куда бы последний не попадал; на фоне любимчика девушек и парней Ганса неповоротливый Пауль со своей сплющенной ряхой и свиными глазками чувствовал себя особенно ущербным, поэтому многое отдал бы сейчас за то, чтобы к нему в камеру привезли этого провинившегося в чем-нибудь перед Берлином выскочку.