Читать «В шалаше» онлайн - страница 5

Слабый свет падал на пол, блестели мокрые ряды пустых скамеек. И ветерок, такой, как теперь, пробирался сквозь мокрые клены.

— Холодно, — вздрогнула она.

Он набросил ей на плечи пиджак. Пиджак сползал, и ему пришлось придерживать его рукой. Чувствовал под ладонью ее худые сильные плечи. И неожиданно для себя прижал ее к груди.

Однажды Михаил видел дикую козу, попавшуюся в капкан. И глаза у той косули были такие, как теперь у этой девушки.

Они просили, молили его — не трогать, отпустить ее. И он не выдержал, отпустил.

Потом они начали дурачиться, разыгрывать перед пустыми скамейками, перед мокрым парком, в котором не было ни одного человека, сцену из какой-то пышной трагедии.

— Возьмите меч, — замогильным голосом стонал Михаил, — и мне пронзите грудь. Клянусь я бородою поседелой и всем вином, бродящим в подземельях, — вы милая и ясная…

— При этом, — смеясь, возражала она, — я вам не верю. У рыцарей полесских есть во взоре соблазн ужасный, низкое коварство и слов очарованье. Они хитрят, они же и чаруют. Они крадут доверчивых девчонок и в Турцию султанам продают.

— Ну это поклеп, — не выдержал Михаил, — мы такие люди, что у нас собаки из-под носа хлеб тащат. Нас самих в Турцию продать можно.

И они захохотали. Дождь утих. Только деревья все еще стряхивали на песок крупные, тяжелые капли.

Они вышли в парк. И здесь, у ограды стадиона, она случайно коснулась плечом его плеча.

Капкан захлопнулся вновь. Он обнял ее и поцеловал в детские припухшие губы.

— Вспомнил все же о моем обещании, — прошептала она, — злопамятный ты.

Потекли дни. Работа, где его уже считали своим, Левочкины подначки, добрый и немножко завидующий взгляд толстяка, днепровский пляж, звон тугого мяча в воздухе. И она, то запыхавшаяся и розовая, с занесенной для удара по мячу рукой, то тихая и ласковая, с отражением ночных фонарей в лазах…

Однажды они провели ночь на воде. Просто так, сели и поехали ночным пароходом.

С берегов доносился резкий крик коростеля, запах водорослей и нагретой за день кукурузы. Когда пароход приближался к берегу, ясно слышались всплески волн, тоскливые и сонные голоса ночных птиц. Где-то далеко впереди горела низкая синяя звезда. Стоя на носу парохода, они плыли прямо на нее.

— Не знаю, — сказал Михаил, — что в твоем сердце. Но мое переполнено. Мне больше ничего не надо. Есть земля, натруженные руки, звезда и ты.

Они уже знали, что были первыми друг у друга.

— Ты долго будешь любить меня? — она прильнула к его плечу.

— Не знаю, — просто ответил он.

— Почему?

Он помолчал, потом сказал то ли в шутку, то ли серьезно:

— Час смерти неведом никому из нас. Потому и я не знаю, сколько лет любви выпало на мой век.

Они плыли и плыли… И бесконечен был шлях до синей звезды.

А потом был рассвет. Солнце выплывало из-за песков и лозы левобережья. И волны были зеленовато-голубые. И на один миг гребешки их вспыхнули кровавым, тревожным, а затем апельсиновым огнем, словно там вот-вот должен был вынырнуть кто-то красивый, пронзительно-нежный, тот, кто приносит на землю вечную теплоту и радость.