Читать «В доме Шиллинга (дореволюционная орфография)» онлайн - страница 216

Она выпрямилась, какъ будто никогда въ жизни не страдала слабостью мускуловъ и нервъ, и близко подошла къ нему. Испугъ согналъ съ ея лица послѣднюю каплю крови, но не согнулъ ее.

– Ты этого не сдѣлаешь, милый Арнольдъ! – сказала она насмѣшливо и спокойно. – У меня есть друзья, которые уже давно простираютъ ко мнѣ объятія. Разъ я попаду къ нимъ, тогда ты меня – Боже мой, я говорю не о себѣ, а главнымъ образомъ о томъ, что связано съ именемъ Штейнбрюкъ, напрасно сталъ бы требовать обратно! Какъ видишь, этотъ шагъ стоилъ бы тебѣ нѣсколько дорого.

– Я знаю этихъ добрыхъ друзей, – возразилъ онъ презрительно пожавъ плечами на ея послѣднее замѣчаніе. – Ихъ увѣрили, что мой добрый старый отецъ употребилъ въ дѣло всевозможныя дьявольскія хитрости и искусныя обольщенія, чтобы отклонить тебя отъ твоего священнаго призванія и доставить своему сыну это „все“, что связано съ именемъ Штейнбрюкъ. Они и до сихъ поръ убѣждены, что твое сердце, склонное къ аскетизму и благочестію, не принимало въ этомъ никакого участія, и что ты, внутренно не расположенная къ супружеской жизни, давно бы вернулась въ ряды отрекшихся отъ міра людей, еслибы не произнесенное тобой въ ослѣпленіи „да“, которое и удерживаетъ тебя подлѣ человѣка, всѣми силами старающагося удержать тебя… Я давно все знаю, Клементина, и давно уже прозрѣлъ интриги женской души, которая ни за что не хотѣла бы лишиться святости и не можетъ отказаться отъ свѣтской жизни.

Она безмолвно опустилась на стулъ и до крови закусила губы.

– Правда, мой отецъ очень желалъ нашего союза, – продолжалъ онъ, заложивъ руки за спину и большими шагами ходя взадъ и впередъ по мастерской. – Твоя кротость и безпрекословная преданность, выражавшіяся въ прекрасно составленныхъ письмахъ, и представили тебя въ его глазахъ настоящей мадонной. Онъ тогда былъ близокъ къ смерти и думалъ, что такимъ образомъ устраиваетъ своему сыну спокойную пріятную жизнь. А сынъ въ тѣ тяжелыя минуты не думалъ вовсе о своей будущности, онъ только со страхомъ смотрѣлъ въ помутившіеся глаза больного и утѣшался, видя въ нихъ лучъ радости – ты знаешь это; я говорилъ тогда съ тобой откровенно безо всякой утайки…

– Такъ это должно означать – неизвѣстно, почему – что ты меня никогда не любилъ?

– А развѣ я когда нибудь говорилъ тебѣ лицемѣрно о любви? – вскричалъ онъ съ гнѣвомъ. – Конечно, вначалѣ я добросовѣстно старался сдѣлать нашу совмѣстную жизнь насколько возможно гармоничнѣе.

– Я также! – Она встала съ намѣреніемъ пустить въ ходъ послѣднее средство. – Я никогда не забуду, какъ я пріѣзжала передъ свадьбой на нѣсколько часовъ въ домъ Шиллинга, чтобы осмотрѣться. Зачѣмъ я буду отрицать, что я была испугана, испугана главнымъ образомъ за тебя, что тебѣ придется привести молодую жену въ прокопченный табачнымъ дымомъ домъ стараго солдата… Все, что можно было тогда сдѣлать, чтобы избавить тебя отъ этого стыда было сдѣлано мной охотно и съ полнымъ самоотверженіемъ, домъ Шиллинга черезъ нѣсколько недѣль сталъ приличнымъ пріютомъ для насъ. Ты къ сожалѣнію очень скоро забылъ это…