Читать «В доме Шиллинга (дореволюционная орфография)» онлайн - страница 140

– А вы не повидаете Іозе?

– Нѣтъ, нѣтъ!

Теперь она въ смущеньи взглянула ему въ лицо, выдававшее внутреннюю силу его ощущеній, и встрѣтила горѣвшій гнѣвомъ взоръ.

– Я уже преодолѣлъ мучительное желаніе его увидать и снова увижу своего любимца только здѣсь подъ деревьями.

Онъ приподнялъ шляпу и поклонился; она выпрямилась, крѣпко сжавъ губы, откинула со лба спустившіеся волосы, подобрала шлейфъ и, гордо кивнувъ головой, прошла мимо него въ платановую аллею, а онъ направился къ выходу черезъ сосновую рощицу позади мастерской; тамъ въ стѣне была дверь, выходившая на пустынную улицу, отдѣлявшую помѣстье Шиллинга отъ той части города, гдѣ былъ вокзалъ.

24.

Блѣдная торопливо вернулась донна Мерседесъ въ домъ съ колоннами. Она собственноручно разобрала всѣ вещи, приготовленныя въ дорогу, посидѣла немного подлѣ Іозе, который слабыми рученками возилъ по одѣялу маленькую деревянную лошадку и, наконецъ, сосредоточившись въ себѣ, сѣла у письменнаго стола въ оконной нишѣ. Въ ея душѣ бушевала буря, между тѣмъ какъ руки спокойно лежали на колѣняхъ и глаза были закрыты, какъ будто бы она дремала.

Изъ дѣтской пришла маленькая Паула съ куклой въ рукахъ; она прижалась къ колѣнямъ тетки и смотрѣла на нее большими вопросительными глазами… Это были такія же блестящія звѣзды какъ тѣ, что совратили Феликса Люціана съ его пути и привели къ преждевременной могилѣ, тѣ страстные глаза, которые теперь сіяютъ съ подмостковъ.

И это дитя, мило и невинно смотрѣвшее, какъ серафимъ, съ чудными золотистыми кудрями, должно вырости подъ надзоромъ тѣхъ глазъ? Никогда, никогда! Она обняла малютку и съ страстной нѣжностью прижала ее къ себѣ… Какъ часто приказывалъ Феликсъ приносить къ своей постели „свое утѣшеніе“, „свою принцессу“ и прижимался своимъ блѣднымъ изможденнымъ отъ страданій лицомъ къ бѣлокурой головкѣ!

– Береги дѣтей, Мерседесъ, береги ихъ, повторялъ онъ постоянно съ тревогой. Я, кажется, не буду спокойно лежать въ землѣ, если они собьются съ пути! – И, напрягая послѣднія силы, онъ сдѣлалъ собственноручно всѣ распоряженія и написалъ матери послѣднее письмо, исполненное горячей мольбы… Всѣ эти бумаги были въ рукахъ его сестры – она была преградой, которую тщетно старалась преодолѣть легкомысленная, непомнившая своихъ обязанностей женщина.

Для своего успокоенія донна Мерседесъ хотѣла взглянуть на эти бумаги, стоявшія въ углу на нижней полкѣ письменнаго стола въ маленькомъ серебряномъ ящичкѣ рококо. Она знала, что одинъ взглядъ на эти бумаги успокоитъ ее, но шкатулки тамъ не оказалось…

Какъ пораженная громомъ вскочила она. Первой ужасной мыслью, отъ которой у нея кровь застыла въ жилахъ, была мысль, что Люсиль похитила ихъ. Вѣдь она знала, что въ шкатулкѣ находились письменныя уполномочія ея золовки, – безъ этихъ бумагъ она была безсильна, и мать возвращала себѣ свои неограниченныя права надъ дѣтьми…

Дрожащими руками перерыла донна Мерседесъ всѣ вещи и книги, наполнявшія письменный столъ и его открытые ящики – но все было напрасно! Она позвала Дебору, когорая обыкновенно стирала пыль со стола и дѣлала это съ педантичной аккуратностью, – никогда нигдѣ не было видно пылинки и притомъ каждый предметъ, даже самое маленькое стальное перышко, оставался на своемъ мѣстѣ… Она съ ужасомъ отступила, увидавъ блѣдное лицо своей госпожи, и съ полной увѣренностью заявила, что шкатулки нѣтъ здѣсь съ того самаго дня какъ заболѣлъ Іозе. Она замѣтила это съ первой же минуты, такъ какъ на полкѣ больше ничего не стояло; но госпожа часто убирала вещи подолгу стоявшія на столѣ; къ тому же она была тогда такъ разстроена смертельной болѣзнью ненагляднаго дитятки, что у нея голова шла кругомъ, и она до настоящей минуты не вспомнила о шкатулкѣ.