| But, Joe had sanctified it, and I had believed in it. | Но дом был освящен присутствием Джо и до сих пор не внушал мне сомнений. |
| I had believed in the best parlor as a most elegant saloon; I had believed in the front door, as a mysterious portal of the Temple of State whose solemn opening was attended with a sacrifice of roast fowls; I had believed in the kitchen as a chaste though not magnificent apartment; I had believed in the forge as the glowing road to manhood and independence. | Я верил, что наша гостиная не хуже самого изысканного салона; я верил, что парадная дверь -таинственные врата в храм господень и что ритуал их открытия сопровождается жертвоприношением из жареных кур; я верил, что наша кухня - помещение если и не роскошное, то вполне порядочное; я верил, что кузница - сверкающий путь к самостоятельной жизни, к жизни взрослого мужчины. |
| Within a single year all this was changed. | Одного года было достаточно, чтобы все это изменить. |
| Now it was all coarse and common, and I would not have had Miss Havisham and Estella see it on any account. | Теперь наше жилище казалось мне грубым и обыкновенным, и я бы ни за что на свете не хотел, чтобы его увидели мисс Хэвишем и Эстелла. |
| How much of my ungracious condition of mind may have been my own fault, how much Miss Havisham's, how much my sister's, is now of no moment to me or to any one. | В какой мере я сам был в ответе за эти недостойные мысли, а в какой мере мисс Хэвишем или моя сестра - это сейчас не важно ни для меня, ни для кого другого. |
| The change was made in me; the thing was done. | Перемена во мне совершилась. |
| Well or ill done, excusably or inexcusably, it was done. | Хорошо это было или плохо, простительно или не простительно, но это было так. |
| Once, it had seemed to me that when I should at last roll up my shirt-sleeves and go into the forge, Joe's 'prentice, I should be distinguished and happy. | Прежде мне казалось, что день, когда я, засучив рукава, пойду наконец в кузницу в качестве подмастерья Джо, преисполнит меня гордости и счастья. |
| Now the reality was in my hold, I only felt that I was dusty with the dust of small-coal, and that I had a weight upon my daily remembrance to which the anvil was a feather. | Теперь, когда моя мечта сбылась, я чувствовал только, что весь пропитан мелкой угольной пылью и что сердце мне давит груз воспоминаний, неизмеримо более тяжелый, чем наковальня. |
| There have been occasions in my later life (I suppose as in most lives) when I have felt for a time as if a thick curtain had fallen on all its interest and romance, to shut me out from anything save dull endurance any more. | И впоследствии у меня (как, вероятно, почти у всех) бывало ощущение, словно плотный занавес скрыл все, что есть в жизни интересного и прекрасного, оставив мне только тупую, нудную боль. |
| Never has that curtain dropped so heavy and blank, as when my way in life lay stretched out straight before me through the newly entered road of apprenticeship to Joe. | Но никогда этот занавес не был таким густым и тяжелым, как в те дни, когда я только что ступил на свой жизненный путь и он протянулся передо мной, прямой и безотрадный. |
| I remember that at a later period of my "time," I used to stand about the churchyard on Sunday evenings when night was falling, comparing my own perspective with the windy marsh view, and making out some likeness between them by thinking how flat and low both were, and how on both there came an unknown way and a dark mist and then the sea. | Я помню, что в последующие месяцы не раз стоял на кладбище воскресными вечерами, когда на землю спускалась темнота, и, глядя на овеянные ветром болота, расстилавшиеся передо мной, улавливал в них какое-то сходство с моей жизнью: и тут и там все ровно и скучно, а где-то вдали - неведомая дорога, и туман, и море. |
