| It was on account of this war, too, that these three wan, shivering ghosts stood in expectation of their doom. | Этих трех бледных дрожащих призраков, стоявших в ожидании суда, тоже привела сюда война. |
| For John and Mary had been passengers on a ship which was sunk by the torpedo of a submarine; and Ruth, broken in health by the arduous work to which she had so nobly devoted herself, hearing of the death of the man whom she had loved with all her heart, sank beneath the blow and died. | Джон и Мэри плыли на пароходе, потопленном торпедой, выпущенной с подводной лодки. А Рут, подорвавшая здоровье ревностной работой, которой она так благородно посвятила себя, услышав о смерти любимого ею всем сердцем человека, быстро угасла и умерла. |
| John, indeed, might have saved himself if he had not tried to save his wife; he hated her; he had hated her to the depths of his soul for thirty years; but he had always done his duty by her and now, in the moment of dreadful peril, it never occurred to him that he could do otherwise. | Джон, сказать по чести, мог бы спастись, если бы не пытался спасти жену. Он ненавидел ее; он ненавидел ее до глубины души тридцать лет; но он всегда был верен своему долгу по отношению к ней, и теперь, в минуту страшной опасности, ему и в голову не могло прийти поступить иначе. |
| At last their angels took them by the hand and led them to the Presence. | Наконец, ангелы, взяв их за руки, повели в тронный зал. |
| For a little while the Eternal took not the slightest notice of them. | Какое-то время всевышний не обращал на них ни малейшего внимания. |
| If the truth must be told he was in a bad humour. | По правде говоря, он был в плохом настроении. |
| A moment before there had come up for judgement a philosopher, deceased full of years and honours, who had told the Eternal to his face that he did not believe in him. | Незадолго до этого пред ним предстал один философ, имевший за плечами долгую жизнь и удостоенный множества почестей, и этот человек заявил прямо в глаза всевышнему, что не верит в него. |
| It was not this that would have disturbed the serenity of the King of Kings, this could only have made him smile; but the philosopher, taking perhaps an unfair advantage of the regrettable happenings just then upon Earth, had asked him how, considering them dispassionately, it was possible to reconcile his All-Power with his All-Goodness. | Разумеется, вовсе не эти слова омрачили чело царя царей, в лучшем случае они могли вызвать у него лишь улыбку; но философ, не слишком благородно, по всей видимости, воспользовавшись прискорбными событиями там внизу, на земле, спросил всевышнего, каким образом, рассуждая беспристрастно, совмещаются его всемогущество с его всеблагостью. |
| "No one can deny the fact of Evil," said the philosopher, sententiously. | - Никто не может отрицать существования зла, -сказал философ нравоучительно. |
| "Now, if God cannot prevent Evil he is not all-powerful, and if he can prevent it and will not, he is not all-good." | - В таком случае, если бог не в силах предотвратить зло, он не всемогущ, а если он в силах это сделать, но не делает, он не всеблаг. |
| This argument was of course not new to the Omniscient, but he had always refused to consider the matter; for the fact is, though he knew everything, he did not know the answer to this. | Подобное утверждение было, конечно, не в новинку вседержителю, но он обычно отказывался обсуждать этот вопрос; ибо, хотя он и был всеведущ, ответа на него не знал. |
| Even God cannot make two and two five. | Даже господь бог не в состоянии превратить дважды два в пять. |
