Читать «Богадельня пост-панка» онлайн - страница 7

–Да. Страх посмотреть в зеркало и увидеть себя настоящую, повзрослевшую. – твою мать, это дрянь работает лучше, чем эликсир правды. – Мне не вернуть больше никогда ту звонкую яркость детского лица, но я должна гордиться собой, каждой морщинке и вмятине ,каждым прыщиком. Мое лицо это вовсе не досадный привет из прошлого, а своего рода галерея принятых мной решений, свершённых действий. И поступков.

И проступков.

2.

Она вбегает в женский туалет на втором этаже своей школы и отбрасывает колпачок ярко-красной помады. Она красит губы по кругу, пока помада не ломается и не падает на пол. В изрисованном помещении тишина, лишь жадное дыхание смиренной и скромной Сары оглушает эти кафельные плиты.

Она залезает на раковину и расцеловывает зеркало, отражающее маленького забитого монстра, юную, исковерканную красотой девушку, затем плачет. Смеется. Рыдает и растирает по своему детскому лицу маленькой рукой слюни, сопли и слезы, смешивая их с маминой помадой. Смотреть на себя она больше не хочет, слезает с раковины и садится под нее. Дыхание становится ровным, пульс слабым, мысли чистыми.

Голова гудит, словно некий юный умелец сидит рядом и настойчиво играет на тромбоне прямо в мое левое ухо. Он дудит, дудит и будет дудеть, пока все сосуды в моих глазах не разлетятся к чертовой матери. Отражение в зеркале пугает, но я привыкла. Мне уже не знакомо чувство, когда при взгляде на отражающие вещи не становится стыдно или неловко. Сейчас, к примеру, я стою в женском туалете, все мое лицо изрисовано губной красной помадой. Как стыдно, как стыдно.

Порой у меня бывают своего рода припадки. Я не больна, я просто наркоманка. Мне было одиноко в детстве. Свою панацею я нашла в маленьком косяке, который я выкурила за школой. Тогда шел проливной дождь и я немного намочила его, из-за этого вкус стал едким и мне разрывало горло, но я кашляла и курила в надежде, что это поможет мне. С тех пор прошло шесть лет, шесть грёбаных лет как я взываю к этой дряни уже не просто, чтобы не слышать шумы в моей голове, а по мракобесной привычке, что развилась во мне с детства. Говорят, чтобы что-то сильно засело в ребенке до конца жизни, стоит учить его этому с детства. Иностранных языков я не знаю, зато знаю, сколько порошка надо, чтобы не откинуться.

Травка вовсе не наркотик, а лишь мирный протест против узурпации стрессом моей жизни. Все остальное уже зависимость. И эта зависимость подкралась ко мне незаметно. Не помню, в какой день и по какой причине мелкие шалости переросли в крупные синтетические проблемы, но с каждым разом припадки становятся сильнее.

Моя продавщица наркотиков оставляет мне закладки в фонде библиотеки, я слишком часто тут трусь и никто никогда в жизни не заподозрит. Делает она их в книгах русской литературы , а их точно никто никогда читать не возьмет, если он, конечно, в своем уме или не пытается покончить с собой.