| There is not a magistrate who, after twelve years' experience in Paris, is not fully aware that the Assize Court and the police authorities keep the secret of half these squalid atrocities, or who does not admit that half the crimes that are committed are never punished by the law. | В Париже не сыщется судьи, который, если он лет двенадцать занимается своим делом, не знал бы, что суд присяжных, а так же исправительная полиция утаивают половину гнусных поступков, служащих как бы ложем, на котором долгое время пригревалось преступление, и не признал бы, что правосудие оставляет безнаказанными половину совершенных злодеяний. |
| If the public could know how reserved the employes of the police are - who do not forget - they would reverence these honest men as much as they do Cheverus. | Если бы общество могло знать, как тщательно умеют хранить тайну служащие полиции, которые, однако ж, одарены памятью, оно чтило бы этих славных людей наравне с Шеверюсом. |
| The police is supposed to be astute, Machiavellian; it is, in fact most benign. But it hears every passion in its paroxysms, it listens to every kind of treachery, and keeps notes of all. | Думают, что полиция хитра, вероломна, а она чрезвычайно добродушна; она лишь наблюдает, как разгораются страсти, она получает донесения и хранит все эти памятки. |
| The police is terrible on one side only. | Страшна она только с одной стороны. |
| What it does for justice it does no less for political interests; but in these it is as ruthless and as one-sided as the fires of the Inquisition. | То, что она делает для правосудия, она делает и для политики. Но в том, что касается политики, она так же жестока, так же пристрастна, как покойная Инквизиция. |
| "Put this aside," said the lawyer, replacing the notes in their cover; "this is a secret between the police and the law. | - Довольно, - сказал судья, вкладывая бумаги в дело, - это тайна полиции и правосудия. |
| The judge will estimate its value, but Monsieur and Madame Camusot must know nothing of it." | Судья решит, имеет ли все это какую-либо цену, но господин и госпожа Камюзо не должны знать об их существовании. |
| "As if I needed telling that!" said his wife. | - Неужто тебе надо напоминать мне об этом? -сказала г-жа Камюзо. |
| "Lucien is guilty," he went on; "but of what?" | - Люсьен виновен, - снова заговорил следователь, - но в чем? |
| "A man who is the favorite of the Duchesse de Maufrigneuse, of the Comtesse de Serizy, and loved by Clotilde de Grandlieu, is not guilty," said Amelie. "The other must be answerable for everything." | - Мужчина, любимый герцогиней де Монфриньез, графиней де Серизи и Клотильдой де Гранлье, невиновен, - отвечала Амели. - Виновен во всем должен быть тот, другой. |
| "But Lucien is his accomplice," cried Camusot. | - Но Люсьен его сообщник! - вскричал Камюзо. |
| "Take my advice," said Amelie. "Restore this priest to the diplomatic career he so greatly adorns, exculpate this little wretch, and find some other criminal --" | -Хочешь меня послушать?.. - сказала Амели.-Верни священника дипломатии, он ведь ее лучшее украшение, и оправдай этого гадкого мальчишку, а потом найди других виновных... |
| "How you run on!" said the magistrate with a smile. "Women go to the point, plunging through the law as birds fly through the air, and find nothing to stop them." | - Очень уж ты бойка!.. - отвечал судья, улыбаясь. -Женщины устремляются к цели, не думая о законах, точно птицы в воздухе, где им ничто не ставит преград. |
| "But," said Amelie, "whether he is a diplomate or a convict, the Abbe Carlos will find some one to get him out of the scrape." | - Но, - возразила Амели, - дипломат он или каторжник, аббат Карлос укажет на кого-нибудь, чтобы выпутаться из дела. |
