| In advance of the dogs, on wide snowshoes, toiled a man. | Впереди собак на широких лыжах с трудом ступал человек. |
| At the rear of the sled toiled a second man. | За санями шел второй. |
| On the sled, in the box, lay a third man whose toil was over,-a man whom the Wild had conquered and beaten down until he would never move nor struggle again. | На санях, в ящике, лежал третий, для которого с земными трудами было покончено, ибо Северная глушь одолела, сломила его, так что он не мог больше ни двигаться, ни бороться. |
| It is not the way of the Wild to like movement. | Северная глушь не любит движения. |
| Life is an offence to it, for life is movement; and the Wild aims always to destroy movement. | Она ополчается на жизнь, ибо жизнь есть движение, а Северная глушь стремится остановить все то, что движется. |
| It freezes the water to prevent it running to the sea; it drives the sap out of the trees till they are frozen to their mighty hearts; and most ferociously and terribly of all does the Wild harry and crush into submission man-man who is the most restless of life, ever in revolt against the dictum that all movement must in the end come to the cessation of movement. | Она замораживает воду, чтобы задержать ее бег к морю; она высасывает соки из дерева, и его могучее сердце коченеет от стужи; но с особенной яростью и жестокостью Северная глушь ломает упорство человека, потому что человек -- самое мятежное существо в мире, потому что человек всегда восстает против ее воли, согласно которой всякое движение в конце концов должно прекратиться. |
| But at front and rear, unawed and indomitable, toiled the two men who were not yet dead. | И все-таки впереди и сзади саней шли два бесстрашных и непокорных человека, еще не расставшиеся с жизнью. |
| Their bodies were covered with fur and soft-tanned leather. | Их одежда была сшита из меха и мягкой дубленой кожи. |
| Eyelashes and cheeks and lips were so coated with the crystals from their frozen breath that their faces were not discernible. | Ресницы, щеки и губы у них так обледенели от застывающего на воздухе дыхания, что под ледяной коркой не было видно лица. |
| This gave them the seeming of ghostly masques, undertakers in a spectral world at the funeral of some ghost. | Это придавало им вид каких-то призрачных масок, могильщиков из потустороннего мира, совершающих погребение призрака. |
| But under it all they were men, penetrating the land of desolation and mockery and silence, puny adventurers bent on colossal adventure, pitting themselves against the might of a world as remote and alien and pulseless as the abysses of space. | Но это были не призрачные маски, а люди, проникшие в страну скорби, насмешки и безмолвия, смельчаки, вложившие все свои жалкие силы в дерзкий замысел и задумавшие потягаться с могуществом мира, столь же далекого, пустынного и чуждого им, как и необъятное пространство космоса. |
| They travelled on without speech, saving their breath for the work of their bodies. | Они шли молча, сберегая дыхание для ходьбы. |
| On every side was the silence, pressing upon them with a tangible presence. | Почти осязаемое безмолвие окружало их со всех сторон. |
| It affected their minds as the many atmospheres of deep water affect the body of the diver. | Оно давило на разум, как вода на большой глубине давит на тело водолаза. |
| It crushed them with the weight of unending vastness and unalterable decree. | Оно угнетало безграничностью и непреложностью своего закона. |
