Читать «Безмужняя» онлайн - страница 92

Чужому человеку, попавшему на похороны со стороны, из центра города, все это кажется диким. Но зареченские жители знают: Цалье уже перешагнул за восьмой десяток; он крепок как стена и полагает, что ангел смерти о нем забыл и забирает только сорока-, пятидесяти-, шестидесяти- и семидесятилетних. Но когда он слышит, что покойником может оказаться и восьмидесятилетний, то понимает, что ангел смерти не забывает никого.

Цалье по натуре не говорлив, а с полоцким даяном он из презрения и вовсе не разговаривает. Когда реб Довид Зелвер о чем-нибудь спрашивает, Цалье ставит пошире свои кривые длинные ноги, выпячивает плоский живот и, вертя на пальце связку ключей, глядит сверху вниз на маленького раввина. Он презирает его за маленький рост, за узенькую золотистую бородку. А более всего за то, что тот нянчится с женой, страдающей пороком сердца, тогда как он, Цалье, похоронил уже четырех. Но раввин вынужден обращаться к старосте, чтобы тот отпер ему заднюю комнату с книгами, а так как реб Довид уходит из синагоги последним, то он еще раз должен беспокоить старосту и просить запереть все внутренние и наружные двери. Цалье проверяет висячие и врезные замки и проклинает неудачника-раввина: не сидится ему дома из-за жалоб жены, так он, староста, должен быть у него еще и шамесом!

В понедельник, когда староста спустился со своего крыльца отпереть синагогу для послеполуденной молитвы, он обнаружил во дворе незнакомого человека. Тот поздоровался и назвал себя: моэл Лапидус из семьи Рокеах. Цалье чуть не обомлел от выпавшей ему чести, но справился и тут же спросил о намерении гостя: не молиться ли он пришел?

— Да, молиться, — пощипал Лапидус бородку и принялся вздыхать: — Ой, что стало с Зареченской синагогой! Весь день на замке! А ведь когда-то реб Исроэль Салантер руководил здесь ешивой, и Тору здесь изучали днем и ночью.

Дальше Цалье его не слушал: этот восьмидесятилетний староста с согнутой спиной и кривыми ногами не любил нытиков и плакс. Жилистый, костлявый, он медленно вошел в синагогу и даже не оглянулся на крадущегося за ним Лапидуса.

— А полоцкий даян на Минху не приходит? — спрашивает моэл.

— Он бывает на Майрив, — и Цалье ощупывает запертые ящики, проверяет, не вскрыл ли их кто. — У него жена больная и дети дохлые. Днем он не может уйти из дому.

Убедившись, что не встретится здесь с полоцким даяном, моэл вновь принимается сетовать, что Шхина покинула Зареченскую синагогу, и заключает: поскольку раввином здесь реб Довид Зелвер, то нечего удивляться запустению. Он даже не видел здесь объявления, которое расклеено во всех виленских молельнях.