Читать «Бедный негр» онлайн - страница 75
Ромуло Гальегос
С умиротворенной душой Сесилио обрел это новое прибежище.
Весь день в доме царило, поддерживаемое всеобщими усилиями, оживление. Луисана хлопотала и распоряжалась по хозяйству, указывала, где расположить библиотеку Сесилио, и как следует ему жить дальше, и сколько понадобится ему прислуги. Сесилио даже несколько раз повторил, что он чувствует себя прекрасно и надеется скоро поправиться (он сказал это в утешение отцу), и дон Фермин уехал из асьенды, преисполненный надежд, и по возвращении в город подумал: "Может у него вовсе не то, что он думает. Врачи ведь часто ошибаются, и не только наши здешние коновалы, но и европейские светила".
Дон Фермин отвез Антонио Сеспедесу письмо, в котором Луисана просто и кратко объявляла жениху о своём решении не выходить за него замуж. Она уповала на его благородство и просила не досаждать ей расспросами и не стараться узнать о ней что-либо через других. Несколько дней спустя дон Фермин привез дочери сообщение о том, что Антонио Сеспедес покинул город.
Хотя Луисана сама просила Антонио не расспрашивать о ней, она все же была задета тем, что ее жених, ее единственная любовь, не попытался даже попросить у нее объяснений или хотя бы проститься с ней перед отъездом. Печально улыбнувшись, она пробормотала:
— Как быстро он воспользовался представившимся ему случаем! Вот что называется следовать совету буквально.
И, пожав плечами, добавила:
— Пускай другая составит ему счастье.
Приняв столь героическое решение (еще совсем недавно ей и в голову не пришло бы, что она скажет нечто подобное), Луисана распрощалась с единственным чувством, единственной преградой, которая могла помешать ей полностью посвятить свою жизнь уходу за больным братом. С этого дня она становилась Солью Семьи только для одного Сесилио.
Народная муза
Цвели орхидеи, и прямо стоял в небе Южный Крест. В глубине леса, в жаркой влажной чащобе, прилепившись к древнему стволу дерева, распускался белоснежный майский цветок, и в ясные ночи над черными громадами гор сверкали в поднебесье четыре лучистые звезды.
О приходе радостного мая возвещали цветы и яркое созвездие, наступала пора ночных празднеств, когда при свете горящего креста читают стихи и поют фулии.
Во дворах асьенд, рядом с деревянными крестами, сооружались арки из зеленых ветвей, украшенные гирляндами цветов. В Ла-Фундасьон-де-Арриба молодой Коромото, лучший сказитель в округе, готовился к состязанию со знаменитым старым Питирри из Ла-Фундасьон-де-Абахо.
В этот год была еще одна причина, из-за которой местные трубадуры старались изо всех сил и майское празднество обещало стать еще оживленней и веселей, чем обычно: в асьенду возвратился Добрый Барчук. Ему всегда очень нравились состязания деревенских поэтов-сказителей, он даже не брезговал принимать в них участие, и местным поэтам не удавалось победить его — столько он знал на память стихов и так умело и ловко подбирал к ним музыку.
От старинного кастильского романса происходит пылкое креольское десятистишие, но оно возникает внезапно, стихийно, созданное народной музой, и удивительно, что деревенская интерпретация старинного стиха, порой исказившая до неузнаваемости текст произведения, все еще сохраняет первоначальную форму… Вот так и поет свои песни Хуан Коромото, сын Росо Коромото, старого барабанщика, шагая по дороге в Ла-Фундасьон-де-Арриба. Негр по старинке говорит "припёка". И в самом деле, стоит знойная ночь, какие обычно бывают в мае.
