Читать «Бедный негр» онлайн - страница 13

Фелука уносит в открытое море Педро Мигеля, и герой отправляется в этот новый путь, к неизведанным далям, неся в сердце образ предательски убитого друга, в лице которого представал перед ним весь народ. Таков смысл финала. Волны бурного моря подхватывают фелуку, и последнее, что остается в памяти героя, когда он покидает родной берег, — это «рощица кокосовых пальм, что растут на голых камнях наперекор бурям и ветрам», символ выносливости и упорства в борьбе живущего на этой земле народа.

Романист провожает своих героев в бурное море будущего, а сам остается на берегу. Ему, как и Сесилио-старшему, поздно пускаться в далекий путь.

Общепринятое в зарубежном литературоведении мнение о том, что все творчество Гальегоса построено на противопоставлении варварства цивилизации, в борьбе между которыми будто бы видит писатель смысл окружающей его действительности, обедняет, упрощает подлинное содержание произведения. Галье-гос, безусловно, развил и продолжил в своем творчестве реформистскую тенденцию, с самого начала отличавшую социальный роман Венесуэлы. Однако тот обширный жизненный материал, который вошел реальным содержанием в романы писателя, опрокидывает всякие схемы, и в жарких схватках, в драматических конфликтах, порой в кажущемся хаосе и сложном переплетении множества сюжетных линий проступают реальные исторические силы, борьбу которых отразил могучий талант романиста.

Антитезу «варварство — цивилизация» мы найдем в реалистической литературе Венесуэлы начала XX века, но и тогда она не являла собой борьбы каких-то абстрактных начал — добра и зла, дикости и культуры, — а отражала реальные настроения недовольства и протеста, назревавшие в народе Венесуэлы, по мере того как иностранный капитал душил страну, парализуя ее экономику. Все сильнее опутывали страну крепкие нити иностранных концессий, лишая простых тружеников их исконных земель и заработка. С большой драматической силой прозвучал этот протест в рассказе Диаса Родригеса «Варварская музыка», открывая историю венесуэльской литературы в эпоху империализма. Слепой старик, просящий подаяния у железнодорожной станции, был живым олицетворением упадка некогда процветавшего местечка Майкетия. «Ничего! Они еще увидят!» — повторяет он, грозя кулаком в сторону построенной иностранной компанией железной дороги, и за этой глухой угрозой в памяти слепого вставали картины родного края, воспоминания молодости, когда он водил большие обозы по старинному тракту. В оглушительном грохоте повозок по дорожным ухабам, в треске желудей под стальными шинами колес, в поскрипывании несмазанных осей и тарахтенье плохо пригнанных бортов у повозок, в звоне бубенчиков на луке седла и цокоте конских копыт по плотно укатанной дороге ему слышался голос его земли, волшебная музыка родного края.