Читать «Афганская война ГРУ. Гриф секретности снят!» онлайн - страница 89

Саша Григорьев тоже не спал, чего-то ждал необычного, наблюдая за людьми по другую сторону дороги, однако ничего подозрительного он не обнаружил в действиях людей, пожалуй, кроме того, что никто из них не спал. Они словно выбрали для себя девиз Пинкертона: «Мы никогда не спим!»

Утром ХАД арестовал всех стариков у костра. Один из них показал на допросе в службе государственной безопасности – ХАДе, что был приставлен следить за «Мусомяки», больше ничего старик не сказал, так и умер в страшных пытках и истязаниях. Другие старики оказались случайными бродягами, их вскоре выпустили на свободу за неимением улик против них.

Мне так и казалось, что в ХАДе не совсем разобрались в ситуации, выпустив на свободу стариков, которых я стал часто видеть рядом с «Мусомяки», и тревоги за судьбу своих товарищей не уменьшились.

Наш дом охраняли два солдата из бригады Шатина. Однако они так уставали за день, что, придя на дежурство, откровенно спали. Пришлось выставлять на ночь дежурство из числа переводчиков и оперативных офицеров. Обращаться к Шатину за помощью не стал, знал, что у него каждый десантник на учете. Разведчики сильно уставали, не высыпались систематически и в течение дня ходили, как осенние мухи, а работы было, как говорится, выше головы.

Комбриг Шатин случайно узнал, что разведчики дежурят по ночам, а днем спят на ходу. Какая после этого может быть продуктивная работа.

Выставил в ночное время у «Мусомяки» БТР с экипажем. Работать стало легче, но трудностей не убавилось. Увеличилось число полетов на авиаудары по басмачам при температуре в 40–50 градусов Цельсия. Плавился асфальт, бронежилет нагревался, как сковородка, и каждый чувствовал себя, как в сауне, однако ничего другого, чтобы защитить себя от басмаческих пуль, нельзя было предпринять. Басмачи постоянно обстреливали нас на земле и в воздухе. Выводили из строя авиационную технику, убивали летчиков, техников. Разведчики летали на авиаудары наравне с летчиками, но не получали за свой риск ничего, кроме ссадин, ранений и ушибов, а летчики – ордена и медали. Лишь горячее желание объединяло нас всех: поскорее закончить эту войну и уехать домой, в Россию. Мы не были гордыми, нам хватало того, что говорили о нас добрые слова, а награды пусть получают те, кому они нужнее в жизни. В постоянных тревогах и волнении время летит быстро, я стал замечать, что война сделала меня другим человеком, не как прежде. Понял, что в войне нельзя быть патриотом, не будучи русским, умеющим щадить поверженного противника и жестоко карать агрессора.