Читать «Арт-терапия. Йога внутреннего художника» онлайн - страница 65

149

Арт-терапия

совершенных подлинно несовершенно. Посему-то покаяние до самой смерти не определяется ни временем, ни делами". Такое понимание покаяния соответствует апофатическому отношению к Богу: чем больше мы соединяемся с Богом, тем более мы познаем Его непознаваемость; чем становимся совершеннее, тем больше сознаем свое несовершенство.

Душа, не движимая покаянием, чужда благодати: это — остановка на пути к восхождению, „нечувствие окаменелого сердца", признак духовной смерти. Покаяние, по учению Святого Иоанна Листвичника, есть как бы возобновленное крещение, но „источник слез после крещения больше крещения". Такое высказывание может показаться парадоксальным, оно может даже и соблазнять, если только мы забываем, что покаяние есть плод благодати, полученной при крещении, что это — та же благодать, но стяженная, приобретенная человеком, ставшая в нем „даром слез" — верным признаком того, что сердце растопилось Божественной Любовью.

„Мы не будем обвинены, — говорит тот же Святой, — при исходе души нашей за то, что не творим чудес, что не богословствовали, что не достигли видения, но без сомнения дадим ответ Богу за то, что не плакали непрестанно о грехах своих". Эти благодатные слезы — завершение покаяния — одновременно являются началом бесконечной радости: „Блажени плачущий, яко тем утешатся". Слезы очищают природу, ибо покаяние — не только наше усилие, наш труд, но также светоносный дар Святого Духа, проникающего в наше сердце и его преобразующего. Это возвращение к Богу, исцеление немощной природы, как говорит Святой Иоанн Дамаскин: „Раскаяние есть возвращение, путем подвижнической жизни и трудов, из противоестественного состояния в состояние естественное и от диавола к Богу"» [3, с. 154— 155]. Важно

150

Глава 3. Подготовительные упражнения

понять, что у человека есть две возможности проходить Покаяние, первая — это здесь, на земле, в воплощенном состоянии души, а вторая будет после смерти. Но после смерти мы уже ничего не можем исправить, и поэтому мера страдания и душевной муки посмертного покаяния неизмеримо выше земного покаяния. «В настоящей жизни, когда благодаря раскаянию мы входим свободно и добровольно в Божественный Свет, мы оказываемся обвиненными и осужденными; однако по Божественной любви и милосердию это обвинение и этот суд происходят втайне, в глубинах нашей души для нашего очищения и для прощения грехов. Только Бог и мы сами видим тогда сокрытые глубины наших сердец. Те, которые подвергаются в настоящей жизни подобному суду, могут не бояться другого испытания. Для тех же, которые не хотят еще здесь, на земле, войти в свет, чтобы быть обвиненными и судимыми, для тех, кто ненавидит свет, второе пришествие Христово откроет свет, скрытый ныне, и сделает явным все то, что до сих пор оставалось тайным. Все то, что мы скрываем нынче, не желая открывать в раскаянии глубины наших сердец, откроется тогда во свете пред лицем Божиим, перед всей вселенной, и то, что мы представляем собой в действительности, станет явным» [3, с. 176].