Читать «Армянские государства эпохи Багратидов и Византия IX–XI вв.» онлайн - страница 161

Определение, данное упомянутому в надписи документу, показывает, что экскуссия, которая в XI в. уже широко распространилась в Византии, начала проникать и в присоединенную к империи Армению. Разумеется, данные надписи слишком ограниченны, чтобы рассмотреть экскуссию во всех подробностях или хотя бы выявить определенные ее черты на армянской почве. Однако если «Златой перстень» надписи — не что иное, как экскуссионная грамота, то, с известными оговорками, мы вправе предположить, что суть экскуссии существенных изменений в Армении не претерпела.

Экскуссии посвящена немалая литература, этот институт относится к числу сравнительно хорошо изученный. Византийская экскуссия «обычно отождествляется с западноевропейским иммунитетом», и делается это, надо сказать, с основанием. Представление о западноевропейском иммунитете как институте, оформляющем феодальные права на внеэкономическое принуждение, прочно вошло в нашу науку. В этом аспекте родилась новая по существу проблема — проблема отношений между владельцем иммунитетной грамоты и подвластными ему крестьянами. Подобное представление об иммунитете было с успехом перенесено и на византийскую почву; экскуссионная грамота рассматривается как документ, отражающий отношения не только между государством и иммунистом, но и между иммунистом и его париками. Таким образом, если к экскуссии — иммунитету подходить как к специфическому феодальному институту, то в нем следует выделить моменты, связанные, с одной стороны, с господством-подчинением, с другой — со способностью подчиненных создавать и обеспечивать себя средствами собственного существования. Иммунитет позволял феодалу реализовать санкционированные государством права на ренту и одновременно на личность непосредственного производителя, парика. Это обстоятельство важно подчеркнуть, потому что далеко не всякая экскуссия является иммунитетом. Из этого понятия надо исключить, например, податные льготы, которые Юстиниан II распространил на пожалованные им же церкви св. Димитрия солеварни. По мнению А. Грегуара, эдикт Юстиниана II является прототипом бесчисленных, становящихся все более и более многословными документов, подтверждающих всякого рода иммунитеты монастырям ('εξκούσσει,α). Но можем ли мы говорить о феодальном иммунитете в случае, когда нам неизвестно, кто работал на солеварне и каковы были отношения между работниками и господами? Возможно, что на солеварне трудились наемные — мистии, тогда налоговая льгота не могла влиять на отношения господства и подчинения. Не исключено, что сами монахи добывали и перерабатывали соль, и тогда податная экскуссия (этого термина, правда, в эдикте нет) далека от подлинного иммунитета.