Читать «Антология современной французской драматургии. Том I» онлайн - страница 55

МАТЬ. По нашему указанию он отправился к вам на исповедь.

СВЯЩЕННИК. Разумеется. Занятие более неприятное для меня, чем для него. Мы затворились в исповедальне на два места, которую он сам и сработал.

МАТЬ. Мой сын ступил на море. Сын мой сейчас умирает. Не для этого я его производила. Я его производила для того, чтобы он производил любовь.

СВЯЩЕННИК. Господь Предвечный предоставил лишь себе производить любовь. Господь Предвечный произвел любовь. Он произвел любовь, Он произвел луну, Он произвел…

МАТЬ. Возьмите лучше вот ужиную траву. Если у вас перо не пишет, она вам его исправит. Вот тогда и говорите о любви.

СВЯЩЕННИК. Сударыня… Послушайте, сударыня… Что за ужасная семейка! (Освобождается от плаща, который подхватывает один из слуг, и вновь предстает в качестве Улемы.)

МАТЬ (вновь облачается в восточное покрывало и принимается говорить нараспев, как нищенка). Асса раиф акмет акарел этлаиф…

 Один из мамелюков велит ей замолчать.

МИРТИЙ(Халифу). Вам мат.

ХАЛИФ. Мат? Мне? Королю?

УЛЕМА (Халифу). Рокируйтесь. Рокируйтесь же! Слона?

ХАЛИФ. Действительно. Я рокируюсь.

МИРТИЙ. Ничего не понимаю. Именем Святого Христофора, Светлой Пасхи! Вы жульничаете!

ХАЛИФ. Я не жульничаю. Я рокируюсь.

 Миртий швыряет шахматы в лицо Халифу. Затем бросается к часам и обрушивает их на землю. Наконец снимает доспехи и присоединяет их к предыдущим ставкам.

МИРТИЙ. Забирайте жесть. Я отдаю вам все. Но отдайте мне этого человека! Отдайте мне его!

 В очередной раз приближается рокот барабана, ему вторят крики.

ХАЛИФ. Партия еще не кончена… Кроме того, я на ваш заклад не подписывался. Забирайте вооружение. (Доверительно.) Не следовало бы нам ссориться в присутствии турецкого капитана.

 В мгновение ока слуги убирают подушки. Мимо идет Человек. Он выжат как тряпка.

ЧЕЛОВЕК. Пить… Пить… Я хочу пить… Пить… Я больше не буду… Пить… Мне страшно… Мне не следовало… Я не хочу страданий… (Пошатываясь, скрывается вместе со своим эскортом позади здания.)

МИРТИЙ. Халиф, прелестный мой халиф, мой Кадаиф… Мой папочка Альмусташа… Мой сюзерен… Мой розовый бутон… Вы призовите капитана… Господа! Вы отдаете меня в пытку. Проявите же ко мне решпект. Ко мне… решпект… Я прибыл в эту Палестину, где нет Гроба. Еще дома, у родителей, не верилось мне в это, в эту евангелическую болтовню. Но когда вы говорите о Едином и Огромном, Фатальном и Нечеловеческом, я чувствую правду. Вдруг. И вдруг я понимаю. Ничего здесь не происходило раньше. Именно в этом месте, именно в этот момент и происходит Страстная мука. (Силится точнее выразить то, что чувствует.) Поймите же меня. Я сомневался в своей Церкви потому, что видел ее, ее, до того как увидал его… Теперь я знаю, все это правда… Вдруг, мгновенно, все ко мне вернулось… Сретенье… Троица… Вербное воскресенье… Все сейчас и происходит… Не вполне так, как рассказывали, но совсем немного не хватает. И не надо нам идти до самого конца. Не напитаем мы вопящей плотью мечту Церкви христианской. И да сгинет эта черная мечта в молитвенниках! Бог желает только лишь глотка воды. Господь желает этого! Ему угодно возвратиться в дом. Желательно прилечь. И чтобы его очистили от зла. (Преклоняет колена у ног халифа.)