Читать «Антология современной французской драматургии. Том I» онлайн - страница 52

МИРТИЙ. А что он сделал?

ХАЛИФ (собирается уходить). Кто?

МИРТИЙ. Приговоренный.

ХАЛИФ. Черт меня побери, если я знаю. У халифа в голове таким мелочам…

УЛЕМА. А кол выскакивает из посаженного со стороны груди, но иногда, бывает, через рот.

МИРТИЙ(Халифу). Что же он мог такого сделать?

ХАЛИФ. То, что сделали вы сами, может быть! Что делаем мы все.

УЛЕМА. Ударил свою мать, нарушил закон, украл, убил…

ХАЛИФ. Жил.

УЛЕМА. Как бы то ни было, судьба его — его судьба.

МИРТИЙ. Все ли судьбы записаны заранее?

МАМЕЛЮК. Арх! Са ба лум ста дог.

ХАЛИФ. Афлама!

МАМЕЛЮК(кричит в направлении тюрьмы). Са ба лум афла! Афла!

 На сцену возвращаются Пожилая женщина, музыкант с флейтой и слуги.

ХАЛИФ (Миртию). Я даю разрешение народу посмотреть на приговоренного.

МИРТИЙ. Но народ смотрит в нашу сторону.

ХАЛИФ. Я ведь халиф, а вы обращенный.

 Барабаны слышатся очень близко.

ФАТИМА(Халифу). Аль Мусташа, брат мой… (Миртию.) И вы, мой рыцарик… Я предпочитаю удалиться. Не желаю видеть то, что здесь произойдет. (Она взволнованна, но силится улыбнуться.) Мы увидимся к обеду. (Уходит.)

ХАЛИФ. Мне тоже это все не нравится… Мне тоже… (Собирается уходить.)

МИРТИЙ. Это он… (Удерживает Халифа.) Я говорю вам, это он!

 На балконе, открывая шествие, появляются два мамелюка, бьющие в барабаны. За ними следует Человек. Он более не в цепях. За ним идет Палач. За Палачом — Секретарь.

ХАЛИФ (Миртию). Пустите!

МИРТИЙ(восторженно). Это он. Я уверен, это он, как вы уверены в Едином.

ХАЛИФ. Он?

МИРТИЙ. Тот человек, которого я видел… Только что. Мы говорили с ним. Возможно, он христианин? Возможно, ради этого его наказывают?

ХАЛИФ. Этот человек по виду не напоминает мне католика. (Мамелюку.) Са ла хон д’вадия!

МАМЕЛЮК(кричит в сторону балкона). Фабанэ драв саламьян румдо!

 Шествие на балконе замирает.

ХАЛИФ. Человек этот погибнет на колу за то…

МИРТИЙ. За что?

ХАЛИФ. Он…

УЛЕМА. Он…

МИРТИЙ. Да что он? Говорите! Что?

ХАЛИФ. В мечети… Попытайтесь ему объяснить!

УЛЕМА. Этот человек в мечети пел сотое прозвание, то, которое никто не смеет петь.

ХАЛИФ. Он преступил закон. (Тихо.) Но у судьи тяжелая рука!

УЛЕМА (тихо). Судья ведь турок.

ХАЛИФ. Врач пришелся бы более ко двору, чем кол. Петь сотое прозвание Единого — это безумие. Все может рухнуть.

МИРТИЙ. Дьявол!

 Мамелюк что-то шепчет Халифу на ухо.

ХАЛИФ. Человек этот, помимо прочего, якобы мошенничал с сушеной рыбой.

 Шествие медленно дефилирует по площади. Мамелюки отвешивают Человеку удары; тот извивается и усмехается.

ЧЕЛОВЕК. О, они хитры, мои убийцы. Заставляют меня двигаться, не прикасаясь. Красное яблоко взорвется. Хорошо ласкаешь ты их, женщин, мой любезный Миртий, бедный мой цыпленок. Ты ласкай, ласкай. У парфюмерши дюжина флаконов. Попроси ее тебе налить того, что с третьей полки, за квадратною коробкой. Третья полка и квадратная коробка.

 Шествие, пройдя вдоль стены, заворачивает за угол здания и исчезает.