Читать «Ангельский рожок» онлайн - страница 181

С утра уже наползали серые фланелевые туманы. Пруд поскучнел и морщинил холодную шкуру. Вот-вот должны были зарядить смурные дожди.

* * *

По своей грунтовке Надежда всегда ехала аккуратно, медленно переваливаясь по колдобинам с боку на бок, жалея любимую «Тойоту». А сегодня ехала ещё медленней. Оттягивала…

Мечтала оттянуть до вечера – на послеужина. А хорошо бы: приехала, а Аристарх спит. Тогда не надо делать первоначально беспечного лица (хотя он температуру её настроения измеряет не зрением, а губами – как мать температуру заскучавшего ребёнка).

Он иногда валился днём – внезапно и коротко, и спал полчаса, как в обмороке, а просыпался бодрый. Говорил, что это тюремная привычка после многих лет рваного образа жизни. «Я пытался жить». Тюремная привычка… Не дай нам, Боже!

Подъехала. Посидела с минутку в машине, прислушалась: надо выходить… В доме – сонная тишина, полутьма, рольставни приспущены, часы только тикают – торопятся друг друга обогнать. Даже Лукич не выбежал; дрыхнет, поди, наверху вся святая троица. Животные совсем обнаглели: Аристарх, великий воспитатель, позволял им прыгать на кровать, и там, обложенный с двух сторон, блаженно растягивался в своём лохматом зверинце. Тоже мне, доктор, – гигиена побоку!

Она бросила сумку на стул, придержала себя: вроде там кто-то… шаги? Нет, спят. Вот и хорошо, вот и отложим на вечер…

…и сразу устремилась по лестнице наверх, изо всех сил сдерживая накопленную в груди горючую лаву.

Он проснулся от её шагов, сел на кровати, взъерошенный со сна. Его волосы и сейчас росли как бурьян, – уже неделю он напоминал церковного певчего. Протянул к ней обе руки – требовательно, как ребёнок: бери его на ручки. Она подошла и молча прилегла рядом.

– Проспал, возмутительно. Который час? – спросил, обняв её.

– …пятый, четыре двадцать.

– Господи, я спал минут пятнадцать. Ждал-ждал тебя… и заснул. – Он зевнул, запустил обе руки в её волосы, стал перебирать, перебрасывать пряди с боку на бок. – Я свекольник сварил, холодный, но он ещё не остыл. Ты кладёшь в свекольник картошку?

– Нет.

– Напрасно, картошка гущину даёт, а так – будто воду хлебаешь.

Она лежала, положив голову ему на живот, прикрыв глаза, держась изо всех сил, выпивая эти последние минуты, растягивая их жизнь ещё на чуть-чуть…

– Иван Анатольич сказал сегодня, что я – красавица.

– Ну, это – известный мрачный факт нашей биографии. А кто этот милый старый пердун?

– Он не старый пердун. Ему лет сорок пять, очень элегантный седоватый мужчина. Известный врач. Сосудистый.

– Та-а-ак. Я смотрю, у меня предвидятся некие затруднения…

Она резко села и, не оглянувшись на него, торопливо тоненько выговорила:

– А ещё он сказал, что у меня аневризма! – и зарыдала внезапно и бурно, каким-то обвалом слёз, заходясь в бабьем вое, обмякнув всем телом, так что ошеломлённый, мгновенно взлетевший с постели Аристарх не мог ни поднять её, ни добиться хоть какого-то внятного объяснения.