Читать «Амадо» онлайн - страница 26

Сегодняшнее утро совершенно никуда не спешило, и даже когда медленно начали стягивать с земли ночное, со звездами, покрывало, то и тогда оно не сдвинулось с места, а куда ему спешить-то? Великая, что ли, радость - видеть сонные лица и слушать мрачные утренние мысли просыпающихся в своих лачугах людей, ругающих на чем свет стоит и эту жизнь, и этот день, от которого одна работа и усталость останутся, а это очень даже зря: разные дни встречаются, и, между прочим, это только от утра зависит, какой именно день оно сегодня людям подарит, так что пока полежит оно, подумает, время еще есть.

В комнату без стука вошел неизвестно кем крещеный охранник, и это еще вопрос - крещеный ли, и бросил в ноги Лючии три куска позавчерашнего, с плесенью по краям, хлеба. Вид у охранника был такой, будто заработал он вчера золотую монету, но не отнес ее сразу домой, а решил отметить свою удачу в единственном городском трактире, и, желая растянуть свое удовольствие и на завтра, заказал он сначала лишь пинту любимой холодной рохи, но после последнего глотка передумал и, громко плюнув на еврейское свое скупердяйство, заказал еще одну: а потом, вспомнив о чем-то важном, побежал он к старшему инквизитору и рассказал ему о тайне бессмертия, которую только одна Лючия знает, и тут же сработал его план, получил он от Караги второй золотой, а дальше он ничего не помнит, но монету он точно папаше не отдавал, иначе с чего это папаша Бецалель с самого утра на него так орал да глиняными горшками в его сторону бросался?

- Убьет тебя вино, - радостно сообщила ему Лючия. - А если уж так помереть хочется, то найди себе какую-нибудь войну и умри как мужчина. А теперь - пошел вон!

- А вот мы посмотрим, кто из нас бессмертнее окажется, - огрызнулся охранник и выпустил из себя дым явно не вулканического происхождения. - Немного тебе осталось, стерва, день-два, не больше, - добавил он и с силой захлопнул тощую, как и его совесть, дверь.

Утром Лючию никуда не вызвали, и это означало, что высокий красивый юноша умеет предчувствовать, а она даже имени его не спросила, только кожаный мешочек после него остался и самое время сейчас посмотреть - что в нем, тем более, девочки пока спят, только старшая два раза открывала глаза, но это не считается, она всегда так по утрам спит, и разбудить ее - большое терпение нужно: пока не погладишь спинку, ни за что не встанет, так ласку любит. Если бы не врожденная способность Лючии относиться к любым материальным вещам как к живому, думающему существу, то своим бисерным узором мешочек скорее привлекал, нежели отталкивал, но вот как раз эта приветливость и насторожила ее. Подержав его на своей левой ладони и стараясь получше расслышать мысли юноши в тот момент, когда отдавал он ей этот теплый, даже горячий тогда комок, Лючия увидела только огромного человека, развалюху-телегу и густой вечерний лес, больше ничего. Быстро развязав горлышко и осторожно высыпав на правую ладонь содержимое, она внимательно разглядывала песчинки оливкового цвета: играли они на солнце то серыми, то изумрудными своими гранями, а один кристаллик даже улыбнулся ей два раза, но когда Лючия чуть пошевелила ладонью, стараясь рассмотреть его поближе, он спешно перемешался с остальными. Что может быть глупее, чем поверить первому встречному, убеждала она себя, но, вспоминая глаза юноши, Лючия не могла не признаться, что, увидев в них столько чистоты и человеческого милосердия, подумала тогда: как хорошо было бы познакомить его с девочками, старшей он точно бы понравился, любит она ласковые глаза, а вот маленькая наверняка промолчала бы и прищурила левый глаз - так она выражает свою независимость, гордой вырастет, это хорошо. Погладив им спинки и поцеловав каждую в смуглые от загара щечки, Лючия тихо, чтобы не разбудить, шепнула: "Никого и ничего не бойтесь. Никогда. Я скоро вернусь за вами".