Читать «Алиса в Стране чудес. Алиса в Зазеркалье. Охота на Крысь. Перевод Юрия Лифшица» онлайн - страница 108

Зубзуб бывает удивительно мягок, нежен и даже изыскан; если его правильно приготовить, он намного вкуснее баранины, устриц или яиц. По поводу того, где его лучше хранить, мнения расходятся: либо в кувшинах слоновой кости, либо в бочонках красного дерева. Варите Зубзуба в опилках; маринуйте в клею; украшайте светляками и лентами; но имейте в виду: вы обязаны сохранить ему симметричную форму – это основная цель ваших манипуляций.

Бойскотт готов был говорить целые сутки напролет и говорил бы, если бы не почувствовал: Урок пора заканчивать. Тогда он попытался выразить Бобру свое дружеское расположение, но не смог и от наплыва чувств разрыдался. То же самое и Бобер: он бросал на Бойскотта исполненные признательности взоры, более красноречивые, чем даже слезы. Это и понятно: за каких-то десять минут Бобер получил больше знаний, чем могут дать все книги вместе взятые, просиди он за ними хоть семьдесят лет.

Возвращались они, взявшись за руку и лапу. Буйноглас едва не лишился чувств при виде столь благородного поведения своих подчиненных.

– Вот достойная награда за все наши труды! – воскликнул он. – Видно, не зря мы бороздили океан!

Да, не часто увидишь таких друзей (если вообще такие бывают), какими стали Бобер и Бойскотт! С того дня ни зимой, ни летом их поодиночке больше не встречали. А если им случалось поссориться (в жизни ссоры, как это ни прискорбно, – обычное дело), зловещая песня Зубзуба тут же всплывала в памяти обоих, и воспоминание о том славном деле скрепляло их дружбу, словно цементом.

Истерия шестая. Сон Балабола

Искали с наперстками и осторожностью; грозили зубочистками и долговой распиской, преследовали с вилками и надеждой; приманивали улыбками и мылом…

Балабол, уставший доказывать Бобру всю тщетность его занятий кружевоплетением, внезапно уснул, и в сновидениях перед ним отчетливо предстала та самая Крысь, чей образ долго преследовал его воображение. Во сне Балабол увидел полутемный зал, где Крысь, в судейской мантии с широким воротником, в парике и очках, выступает защитником какой-то Свиньи, самовольно покинувшей пустой свинарник. Свидетели обвинения дают недвусмысленные и непротиворечивые показания: дескать, хлев после дезертирства Свиньи в самом деле опустел. Судья хорошо поставленным голосом, вкрадчиво и непринужденно, толкует законы, чуть ли не выпевая названия статей уголовно-процессуального Кодекса.

Правда, никто не предъявляет Свинье-дезертиру четко сформулированного обвинения. Тогда за дело берется Крысь и говорит битых три часа, после чего виновность ее подзащитной ни у кого не вызывает сомнений, хотя и неясно, какое именно преступление совершила Свинья, если вообще совершила. Каждый из Присяжных Заседателей, утвердившись (задолго до обвинительной речи Крыси) в своем особом мнении по разбираемому делу, начинает говорить одновременно, навязывает коллегам свой взгляд на текущий процесс, не слушает их и не дает им даже слова сказать.