Читать «Аквариум (сборник)» онлайн - страница 251

«А кто тебе мешает вступить?» – по накатанной колее возражала мама.

«Даже не говори мне об этом, – кипятился дядя Яков, наливая себе очередную рюмку коньяка. – Вступать только затем, чтобы слиться? Да ты сама знаешь, что все равно мало что изменится, только партбилетом будут давить и кричать, чуть что, про партийную совесть, о которой у них свои представления. Нет, на вашу демагогию мне плевать. И антисемитизм этим не скроешь. Даже если бы я был в вашей партии, тот же партийный босс все равно ненавидел бы меня – за мою голову. Потому что я и без партии, хоть и еврей, могу, а он, коренной и сермяжный, нет».

«Не надо обобщать, – возражала свое любимое мама, – не все такие, как твой Петр Савельич, есть убежденные, честные коммунисты, которые также искренне ненавидят антисемитизм, как и фашизм…»

К концу застолья дядя Яков, уже в сильном подпитии или, как говорил отец, назюзюкавшись, принимался колотить себя кулаком в грудь: «Да, я не борец, я конформист. Я всегда хотел жить, просто жить, просто делать свое дело, но ведь догадал же меня Бог родиться с умом и талантом в России» – и его небольшие, немного навыкате глаза под тяжелыми веками, с крупными мешками в подглазьях, становившимися особенно заметными после выпивки (сердце, печень), наполнялись этой самой, теперь уже знакомой Грише печалью. Или, может, она просто становилась особенно заметной.

Как-то раз он, обычно сдержанный, приобнял Григория за плечи и, словно впервые увидев его, спросил:

«Ну а ты, любезный, не собираешься на прародину?»

«Яков, прекрати! – всерьез рассердилась мама. – Не смей засорять парню мозги! Он и так последнее время как потерянный ходит». С чего-то она взяла, что Гриша – потерянный.

«Что значит не засоряй? – усмехнулся дядя, тонкие усики его вздрогнули. – Парню семнадцать лет стукнуло, у него уже паспорт есть, его краснокожая паспортина, куда черным по белому или по какому там вписано, что сын твой, Роза, не кто иной, как еврей. Национальность у него такая дефицитная. А он, как я выяснил, к стыду его, толком не знает даже, что это такое – государство Израиль и почему там живут в основном евреи. И это в семнадцать лет. С вашей стороны большой воспитательный просчет».

«Евреи живут по всему миру, а не только в Израиле», – возразила мама.

«Вот-вот, и я о том же, – усики у дяди мелко задрожали. Он смеялся. – И не только в СССР. Просто мне искренне жаль твоего сына, моего племянника. Мозги у него, судя по всему, неплохие, только здесь он все равно ничего не добьется с его пятым пунктом. Неужели ты не понимаешь? Так пусть хоть сам задумается, пока еще только жить начинает. А то потом затянет так, что уже не выкарабкаться, семья, привычка, то-се…

«А что, такого понятия, как Родина, уже не существует, да? – посматривая на молчавшего Гришу, педагогично спрашивала мама. – И потом у него есть семья – мы с отцом что, не в счет? Не понимаю я тебя, Яков», – в тот раз мама, похоже, всерьез обиделась на брата. Обычно она ему все прощала, все его антипатриотические и антипартийные выходки, которые он себе постоянно позволял.