| Not, General Compson said, the hardship to sense and the outrage to sensibility of the two years' sojourn, but Sutpen: that only an artist could have borne Sutpen's ruthlessness and hurry and still manage to curb the dream of grim and castlelike magnificence at which Sutpen obviously aimed, since the place as Sutpen planned it would have been almost as large as Jefferson itself at the time; that the little grim harried foreigner had singlehanded given battle to and vanquished Sutpen's fierce and overweening vanity or desire for magnificence or for vindication or whatever it was (even General Compson did not know yet) and so created of Sutpen's very defeat the victory which, in conquering, Sutpen himself would have failed to gain. | Да, целых два года терпеть не столько издевательство над здравым смыслом и оскорбление своих лучших чувств, сколько Сатпена, сказал генерал Компсон; лишь художник мог терпеть жестокость и спешку Сатпена и все же суметь обуздать мечту о мрачном величавом замке, на который явно нацелился Сатпен, ибо усадьба в том виде, как он ее задумал, была бы лишь немногим меньше тогдашнего Джефферсона, и маленький угрюмый измученный иностранец один на один сразился и победил неистовое непомерное тщеславие Сатпена или стремление к величию, к самоутверждению или к чему-то другому (этого не знал еще даже и сам генерал Компсон) и таким образом создал из самого пораженья Сатпена победу, которой самому Сатпену - даже выиграй он эту битву -едва ли удалось бы добиться. |
| So it was finished then, down to the last plank and brick and wooden pin which they could make themselves. | Итак, дом был закончен - до последней доски, кирпича и деревянной шпильки, которые они могли изготовить сами. |
| Unpainted and unfurnished, without a pane of glass or a doorknob or hinge in it, twelve miles from town and almost that far from any neighbor, it stood for three years more surrounded by its formal gardens and promenades, its slave quarters and stables and smokehouses; wild turkey ranged within a mile of the house and deer came light and colored like smoke and left delicate prints in the formal beds where there would be no flowers for four years yet. | Непокрашенный и необставленный, без единого стекла, дверной ручки или щеколды, в двенадцати милях от города и почти на таком же расстоянии от любого соседа, он простоял еще три года, окруженный своим регулярным садом и прямыми аллеями, хижинами рабов, конюшнями и коптильнями; дикие индюки бродили в одной миле от дома, а дымчатые олени легким шагом подбегали совсем близко, оставляя еле заметные следы на симметричных клумбах, которые еще четыре года простоят без цветов. |
| Now there began a period, a phase, during which the town and the county watched him with more puzzlement yet. | Теперь начался период, фаза, когда город и округ наблюдали за ним даже с еще большим недоуменьем. |
| Perhaps it was because the next step toward that secret end which General Compson claimed to have known but which the town and the county comprehended but dimly or not at all, now required patience or passive time instead of that driving fury to which he had accustomed them; now it was the women who first suspected what he wanted, what the next step would be. | Возможно, это было потому, что следующий шаг к достижению той тайной цели, о которой генералу Компсону, по его словам, было известно, но которую город и округ представляли себе весьма смутно или вообще никак не представляли, требовал теперь терпения и пассивного выжидания вместо бешеной гонки, к которой он их приучал; что именно ему нужно и каков будет его следующий шаг, первыми заподозрили женщины. |
| None of the men, certainly not those who knew him well enough to call him by name, suspected that he wanted a wife. | Никто из мужчин, и уж конечно не те, кто знал его достаточно хорошо, чтобы называть просто по имени, не подозревали, что ему требуется жена. |
