Читать «Абсурдистан» онлайн - страница 28
Гари Штейнгарт
Пора было сказать что-нибудь прочувствованное.
— Злоумышленники должны быть наказаны, — спокойно сказал я и поднял в воздух большой кулачище.
— Можно взглянуть на это дело и так, — сказал капитан Белугин. — А можно и иначе. Олег Лось — друг детства губернатора Санкт-Петербурга. Они вместе ходили в шахматную школу. Они соседствуют на озере Комо — там у них собственность. Их жены ходят к одной педикюрше, а дети учатся в одном пансионе в Швейцарии. Против Лося никогда не возбудят дело.
— Но есть же видеозапись, на которой он убивает Мишиного отца, — возразил Алеша-Боб.
— Запись может исчезнуть, — ответил капитан Белугин, очертив в воздухе видеопленку и затем взмахнув руками.
— А как насчет немца с его камерой? — не сдавался Алеша-Боб, указывая на Энди Шмидта, который снял свою футболку с надписью «PHUCK STUTTGART» и тщательно обследовал собственные носки. — Он же свидетель.
— Немец может исчезнуть, — сказал капитан Белугин. Он нарисовал в воздухе фигуру стройного тевтонца и снова взмахнул руками.
— Это смешно, — сказал Алеша-Боб. — Вы же не можете сделать так, чтобы исчез целый немец.
— Их восемьдесят миллионов, и все они выглядят совершенно одинаково.
После этого последнего довода мы немного помолчали.
— Может быть, мне следует обратиться к юристу, — наконец прервал я молчание.
—
Алеша-Боб посмотрел прямо в глаза капитану с таким американским омерзением, которого я не видел уже несколько лет. Он плюнул себе в руку не хуже наших представителей низших классов.
— Сколько вам платит Олег Лось? — осведомился он. — И кто санкционирован убийство Бориса Вайнберга? Вы или губернатор?
— Мои комиссионные — пятнадцать процентов, — сказал капитан Белугин. — Это стандартные комиссионные во всем мире. Что касается второго вопроса, то зачем говорить неприятные вещи, которые только испортят наши дружеские отношения?
Из кухни появился Тимофей, в руках у него было блюдо с пельменями. Я знал, что Тима пытается утешить меня едой, но у меня не было аппетита, так что я лениво бросил туфлей в своего слугу. Она попала ему в висок, а я вдруг ясно увидел картину своей смерти (естественно, от сердечного приступа) в возрасте сорока одного года, в скоростном поезде, приближающемся к Парижу; рядом со мной была элегантная европейская женщина, лихорадочно нажимавшая на кнопки своего мобильника, а промежность мою распирали остатки полупереваренной трапезы. О господи! О, милый медвежонок! Я не хотел умирать! Но что же я мог поделать?