Читать ««Цигун и жизнь» («Цигун и спорт»)-02 (1998)» онлайн - страница 6

Цель занятий цигун состоит в избавлении от болезней, продлении жизни и развитии интеллектуальных способностей, поэтому надо совершенствовать и “естество”, и “жизнь”. И действительно, нет ни одной методики цигун высокого уровня, в которой совершенствование “естества” и “жизни” были бы оторваны друг от друга. Итак, как быть начинающим, что совершенствовать в первую очередь: “естество” или “жизнь”, син или мин? Или, может быть, заняться параллельной тренировкой “вверху — духа-шэнь и мудрости, внизу — изначального семени”? Общий подход к решению этого вопроса выглядит так: все должно определяться состоянием занимающегося и его восприимчивостью. Люди здоровые и восприимчивые могут начинать с сингун или с параллельной тренировки “естества” и “жизни”. Слабым и больным лучше начать с тренировки “жизни” — с мингун. Раньше, ввиду религиозных и социальных причин, индивидуальный подход к занятиям цигун был практически невозможен. Буддийская школа цигун тяготела к сингун: “Школа чань рассматривает дух-шэнь в качестве естества, а совершенствование естества — в качестве главной цели. Поэтому она подробно говорит о естестве, но почти ничего не говорит о жизни”. Даосы, наоборот, более углубленно занимались мингун: “Даосизм рассматривает ци в качестве жизни, а совершенствование жизни — в качестве главной цели. Поэтому они подробно говорят о жизни, но почти ничего — о естестве”.

Цигун и в даосизме, и в буддизме использовался для реализации религиозных требований, а в современном мире он должен служить интересам общества, задачам укрепления духовного и физического здоровья людей, поэтому возникла потребность в выработке новой научной системы занятий цигун, основанной на законах развития жизни и отвечающей современным требованиям.

Уже начиная с XI в., в среде мастеров цигун стала проявляться неудовлетворенность однобокостью религиозных школ оздоровления, появились концепции “слияния трех учений” и привлечения опыта других школ. Это свидетельствует о понимании уже в то время необходимости совершенствования и “естества”, и “жизни”. Однако в вопросе о том, как это делать, мнения расходились. Мастер цигун Чжан Цзыян, живший в эпоху Северная Сун (X–XII вв.), выступал за первоочередное совершенствование “жизни” с последующим совершенствованием “естества”; мастер эпохи Цзинь (XII–XIII вв.) Ван Чжунъян настаивал на первоочередном совершенствовании “естества”. Несмотря на кажущуюся противоположность подходов двух мастеров, каждый из них был по-своему прав, поскольку ориентировался на реальную потребность. Дело в том, что Чжан Цзыян начал заниматься цигун в восьмидесятилетием возрасте, когда человек и психически, и физически уже далеко не в лучшей форме, когда “у дома жизни уже течет крыша и рушатся стены” и удержать ее внутри достаточно трудно. В таком состоянии не до “естества”! Естественно, что начинать надо с совершенствования “жизни”. Ван Чжунъян нашел себя в цигун в самом расцвете сил, полным “семени” и “духа-шэнь”, т. е. имея прочную материальную основу “жизни”. Поэтому-то он предлагал идти кратчайшим путем. Оба мастера подходили к проблеме с разных позиций, и оба достигли больших успехов. Их опыт бесценен для нас: ответ на вопрос, начинать занятия цигун с совершенствования “естества” или с совершенствования “жизни”, надо искать в сфере индивидуальных особенностей каждого конкретного человека. Путь, выбранный Ван Чжунъяном, позволивший ему двигаться к цели напрямую, для Чжан Цзыяна стал бы тупиковым. Подход же последнего, ставший для него пусть долгим, но успешным путем к совершенству, для Ван Чжунъяна, скорее всего, превратился бы в пустую и неэффективную трату времени. Таким образом, любой опыт может служить лишь отправной точкой для индивидуального решения вопроса о выборе метода занятий цигун. Тем более это нужно иметь в виду тем, кто приступает к широкому распространению той или иной методики.