Читать ««А я сойду по ягоду в Боярах...»» онлайн - страница 2

* * *

В существовании бездарном, Где каждый день наперекос, Позором площади базарной Порой надышишься до слёз: Чужим измученным уродством, И балаганной дурнотой, И воровством, и сумасбродством, Беды бессмыслицей простой.

* * *

Что тебе, Микки, зачем эти странные письма? Дымный английский, за окнами лес неимущий, Дождь и туманы раскинулись над Беларусью, Сердце почти что остыло, и холодно в доме. Что тебе, бедный бродячий americanenglish? В ваших краях двух шагов не пройдёшь без машины, Мне, пешеходке, что делать в твоём roadmovie? В кабриолете, в котором катался бы Гэтсби, Если б был жив… Только кончено, кончено, умер. Ты говоришь мне про пальмы, жару, чапарели — Вижу за окнами лес под косыми дождями, Кутаюсь в шарфы и пледы, лелею простуду. Так далеко, что вовеки руки не коснёшься… Что я могу? Провожать поезда, самолёты, Всех уходящих, взлетающих в небо и к Богу, Кто возвращается, кто никогда не вернётся, Кто ожидает меня на промозглых перронах. Ты говоришь — «Малибу», только я не умею Жить, как в кино… нет, я просто из старого фильма, Очень советского, где чёрно-белая плёнка, Голод, война и упрямо сведённые брови.

* * *

На 90-е в обиде, Мы все хлебнули кабака — И тосковали, как Овидий, Без Родины и коньяка. Нам бацали музло за деньги — «Централ» и «Мурку», сколько хошь, Мы допивались помаленьку И шли на ветер и на нож. Нас — Бог сберёг, судьба дурная, Но щедрая нипочему, А вы, кого люблю и знаю, Навеки канули во тьму. А вы, кто нынче немы, глухи, Кто кровью заплатил за стих… По вам заплачут потаскухи — Из тех, кто всё ещё в живых.

* * *

В клоповник у универмага, Где я давно уж не бываю, Неспешным и вальяжным шагом Идёт поэтка молодая, Возьмёт сто пятьдесят «Собески» И собеседника любого — И станет задвигать про фрески, Про джаз, про друга голубого: Он меряет её корсеты, А ей так жаль его, бедняжку!.. У ней кольцо в пупке, пуссеты В ушах и юбочка в обтяжку, Она одета пышно, бедно, Глазами рыщет наудачу — Таким и умирать не вредно, Ведь всё равно по ним не плачут. А мы… Что мы? Мы жили-были В пути от гастронома к дому. И как-то по-другому пили. И гибли тоже по-другому.

* * *

…А музыка — зелёненький цветок На белом шёлке, парусное платье, Не парусина, нет, но шепоток, Но шелкопряд, но нежное объятье Летучих нитей, прячущих крыла: Чтоб в коконе душа созреть могла. …Ах, камушки, ах, бисеринки, ах, Игра с водой, текучий, струнный рокот, Крылатый всплеск и мотыльковый взмах, И горловой, кровавый, нежный клёкот — Что в нас трепещет, чем взрастаем мы, Какою песней слышимся из тьмы, Какой мелодией взлетаем к свету? Да будет скорбь, я нынче говорю — И музыку печальную творю. Да будет скорбь — для нас иного нету. И расцветают чёрные цветы, Гранат и мак растут из темноты.