Читать «Эмансипированные женщины» онлайн - страница 69

Она тушит свечу и снова ложится, а тревожная мысль бьется над вопросом:

«Что лучше: совсем не спать или видеть такие страшные сны?»

И в это самое мгновение странное чувство овладевает ею: в сердце ее пробуждается как бы неприязнь к детям, злоба против них. То, чего многие годы не сделали въяве, сделал сон.

— Мыслимо ли это? — шепчет она.

Да, это так: сонные виденья подсказали ей, что она и сегодня могла бы быть свободной, если бы не дети, — и холод обнял ее, тень пала на душу, мать увидела детей в новом свете.

Они уже не были детьми. В действительности они давно перестали быть детьми, но в ее сердце — всего минуту назад, во время сна. Она все еще любила их, нежно любила, но они уже были взрослыми, они лишали ее свободы и покоя, и как знать… не следовало ли ей защищаться от них?

На следующий день пани Ляттер проснулась часов в восемь утра освеженная и успокоенная. Но она помнила свой сон и в сердце чувствовала холод. Ей казалось, что в горе она пролила одну лишнюю слезу, и эта слеза пала на дно души и оледенела.

На лице ее не было заметно тревоги, которая томила ее уже несколько недель, а только холод и как бы ожесточение.

В следующие два дня вернулись все ученицы, за исключением четырех приходящих, и начались занятия. В пансионе царило спокойствие, только однажды панна Говард, красная от возбуждения, увлекла к себе в комнату Мадзю и сказала ей:

— Панна Магдалена, дадим друг другу клятву спасти пани Ляттер!

Мадзя воззрилась на нее в удивлении.

— Пани Ляттер, — торжественно продолжала панна Клара, подняв кверху палец, — благородная женщина. Правда, старые предрассудки борются в ней с новыми идеями, но прогресс победит.

Мадзя еще больше удивилась.

— Не понимаете? Я не стану излагать вам мой взгляд на эволюцию, которая происходит в уме пани Ляттер, потому что мне надо идти в класс, но я приведу два факта, которые бросят свет…

Панна Говард на минуту прервала речь и, убедившись, что ее слова производят достаточно сильное впечатление, продолжала своим густым контральто:

— Знайте, что Маню Левинскую приняли в пансион.

— Но ведь она здесь уже два дня.

— Да, но ее не исключили только благодаря мне. Я просила об этом пани Ляттер, она исполнила мою просьбу, и я должна отблагодарить ее. А я умею быть благодарной, панна Магдалена…

Мадзе пришло тут в голову, что она где-то слышала похожий голос… Ах, да! Таким голосом говорит один из комических актеров, и, быть может, поэтому панна Клара показалась Мадзе в эту минуту очень трагической.

— А знаете ли вы об этой… ну, как ее… Иоанне? — продолжала панна Говард.

— Знаю, что вчера она не хотела разговаривать со мной, а сегодня не поздоровалась, впрочем, это меня совсем не трогает, — ответила Мадзя.

— Вчера пани Ляттер предупредила эту… классную даму, эту… нашу сослуживицу, — о, я содрогаюсь от отвращения! — что с первого февраля она увольняется. Конечно, пани Ляттер уплатит ей за целую четверть.

— Так все это неправда с паном Казимежем? — воскликнула Мадзя, краснея. — Вечно на него наговаривают.