Читать «Эмансипированные женщины» онлайн - страница 67

Прошло несколько часов, и пани Ляттер снова почувствовала усталость, и снова ее одолели думы. До начала каникул, даже еще раньше, надо занять тысячи четыре. Все напрасно! Нельзя обманываться, об этом упрямо напоминают счета за день, за неделю, за месяц. Каждый вечер надо давать деньги панне Марте, каждый понедельник булочникам и мясникам, каждое первое число учителям и прислуге и в договорные сроки хозяину и кредиторам. Это было бы ужасно не иметь под рукой каких-нибудь две тысячи!

Около одиннадцати пани Ляттер снова выпила вина и легла спать. Сон и впрямь стал смыкать ей глаза, и в то же самое время нашлось средство спасения, которое она так давно искала.

«Займу денег у Згерского, — подумала она. — Он будет кривиться, но если я посулю пятнадцать процентов, сдастся. Должны же когда-нибудь кончиться мои беды. Я подниму пансион, поступят новые ученицы, Эля выйдет за Сольского. Тогда она займется Казиком, а я весь доход обращу на уплату долгов. Года за два расплачусь с кредиторами, и тогда… Ах, как я буду счастлива тогда!»

«Бесценный человек этот Мельницкий!» — думала пани Ляттер, чувствуя, что засыпает. Постель, которая за столько бессонных ночей стала для нее орудием пыток, теперь кажется удивительно мягкой. Она не просто прогибается под тяжестью ее тела, а опускается и летит вниз, доставляя ей неизъяснимое наслаждение.

«Куда это я так лечу? — улыбаясь, говорит про себя пани Ляттер. — Ах, это я лечу в прош… в будущее», — поправляется она и чувствует, что говорит бессмыслицу. Потом она видит, что слово «будущее» оборачивается сказочным зверем, который уносит ее в край, где рождаются и зреют события будущего. Пани Ляттер понимает, что это сонное виденье, но не может противиться и соглашается обозреть будущее.

И вот она видит себя совершенно свободной. Она одна на улице, без гроша в кармане, в одном платье; и все же она испытывает безграничную, беспредельную радость, потому что пансиона уже нет. Она не огорчается уже оттого, что обед был плох, что кто-то из воспитанниц заболел, что перессорились классные дамы и у одного из учителей была кислая физиономия. Она не боится уже, что какая-нибудь воспитанница может не заплатить, не бледнеет, увидев домовладельца, не вздрагивает, услышав слова Марты: «Пани начальница, завтра у нас большие расходы». Ничего этого уже нет, ничто уже ее не сердит, не тревожит, не парализует способность мышления…

Только теперь она видит, чем был для нее пансион. Он был чудовищной машиной, которая каждый день, каждый час вколачивала в ее тело булавки, гвозди, ножи. И за что? За то, что она взялась учить чужих детей, чтобы воспитать своих собственных!