Читать «MOSKVA–ФРАНКФУРТ–MOSKVA (Сборник рассказов 1996–2011)» онлайн - страница 154

И тут она напросилась гости и пришла, как королева. Огляделась, села на краешек стула осторожно и разглядывала подаренное полотно. Крестьянин висел над кроватью. Минуты две они были одни, словно тайно сговорившиеся преступники, ожидающие неминуемого появления свидетелей их гибели.

Вот раздался кашель и, шаркая стариковскими тапочками по грязному линолеуму, в «трёшке» возник Кондратенко, подпоясанный солдатским ремнём. Он покачивался из стороны в сторону, как рыбный траулер. Пахло от него соответствующе: смесью кильки в томате и дешёвого спирта. Он как раз попал в аврал. Сессия была на носу. В одной руке Кондратенко дымилась самокрутка, в другой он нёс перед собой чашку с остатками кофе. На лице читалось желание занять рубль.

— Ё-моё, — начал было сосед Цыганкова, но осёкся и разом перестроился.

Чашка с остатками кофе описала в воздухе круг.

— Сергей Борисович Кондратенко, — поклонился вошедший. — Добро пожаловать в наш апартамент. Вы Шарон Стоун?

Катя тоже поднялась с места и представилась, распространяя чудные волны вокруг. Мухи с газетного абажура оживились.

— У нас тут немного не убрано, — принялся Кондратенко знакомить гостью с внутренним убранством помещения, — Этот шкаф сделан без единого гвоздя, лучше не рисковать. Вы можете положить плащ прямо на коробки. Работа нашего третьего отсутствующего товарища приносит богатые плоды.

— Его зовут Резо. Мне Костя рассказывал, — кивнула Катя.

Кондратенко всё больше нравилась роль экскурсовода.

— По секрету. Наш Резо — потомственный грузинский князь. Вот эти хреновины, которые ему вчера доставили, и есть основа его благополучия, — он кивнул на коробки, и лицо его просветлело от приятных воспоминаний. — Час таскали. Потом у нас состоялась дружеская вечеринка.

Катя подошла к несчастному шкафу с одной дверцей. Кроме дверцы шкафу недоставало и ножки. Чтобы шкаф окончательно не упал, ему подставили стопку книг. «Малевич. Супрематизм», — прочла Катя золотую надпись на пыльной искорёженной обложке и украдкой дёрнула губой.

Потом подошла к зеркалу и оглядела себя. В мутном отражении Кондратенко склонился к Косте и принялся что-то сипеть, стараясь не быть услышанным Катей.

— Чего сидишь, как у тёщи на блинах? Сгоняй по комнатам принеси пожрать, — прошипел голос в ухе Цыганкова.

— Угу, — подтвердил юный Костолевский. — Кать, я сейчас. Принесу нам ужин.

Костя выскочил, вдали бабахнуло, скрипели половицы, мухи описали над абажуром круг.

— Вам не нравится супрематизм, Сергей? — обернулась Катя, показывая пальцем на книгу-подпорку.

Кондратенко и ухом не повёл. Щёлкнул костяшками пальцев.

— У каждой вещи своя функция. У меня к вам встречный вопрос. Почему на вашей картине крестьянин шагает по полю с садовыми граблями?

— Деревня, — пожала плечами гостья. — С чем ещё ходить колхознику?

— С поллитрой, — без тени улыбки ответил Кондратенко и холодно уставился на Катю, будто присматривался, чем её ударить.