Читать «MOSKVA–ФРАНКФУРТ–MOSKVA (Сборник рассказов 1996–2011)» онлайн - страница 136

Жена Арбузова испекла яблочный пирог. Востряковы знали, что рано или поздно разговор выйдет на гумат и втайне надеялись, что этого не произойдёт. Пили чай с пирогом и вареньем. Востряков рассказывал о недавнем происшествии в дороге.

— Я в инопланетян верю, — с энтузиазмом заявила жена Арбузова. — Миллионы галактик вокруг. Точно-точно, они прилетают к нам, смотрят сейчас на нас, гуманоиды.

— Гуманоидов не приметил. Как ты думаешь, что это было? — спросил Востряков Арбузова. — Ступень ракеты?

Арбузов выглянул в окно, прислушался. За дверью стрекотали сверчки, в огромном чёрном небе мигали звёзды. Сиамская кошка Арбузовых рвала диван. Повисло напряженное молчание. Художник погладил бороду.

— Кстати, завтра грузовик придёт с удобрениями. Дочь звонила. Я тебе два мешка оставлю с гуматом, плюс птичий навоз, — произнёс Арбузов.

У Вострякова всё упало, словно внутри от сердца, условно считая сердце ракетой, отвалилась ступень.

— Не расстраивайся, — поддержала соседей жена Арбузова, — если НЛО прилетают, значит это кому-нибудь нужно. Как, собственно, и удобрения. Давайте выпьем хорошего вина.

Потом Арбузова повернулась к мужу.

— А ты не сиди сиднем. Сходи, поставь хорошую музыку гостям, создавай настроение.

Арбузов поставил инструментальную пьесу «More emotion» в исполнении «Rose Room Orchestra». Женщины тихо переговаривались. Чокнулись за инопланетян и тех, кто в далёких странах. Выпили. Остатки пирога лежали на большом красивом блюде.

— Саша вырос, наверное? — спросила Арбузова. — Как он там, ваш внучек?

— Пятнадцать лет. Самый тяжелый возраст. Всё ничего, учится, — ответила Мария Николаевна.

— Наша в пятнадцать лет первый раз домой ночевать не явилась, — поддержала соседка, — всё перемелется. Сейчас, вон как поднялась.

Жена Арбузова кивнула в темноту, где лежал невидимый в ночи гумат их дочери. Поговорили о детях, о том, что на одной шестой части суши остались старики, а детям её уже стало не хватать, и они отправились осваивать остальные пять шестых, как их отцы в свое время целину.

— Всё же на даче не надо распространяться, что Серёжа с семьёй в Америке, попросили Востряковы. Арбузовы поддакивали: «Что вы, мы ни-ни».

Пирог хорошо разошёлся. Показалось дно тарелки с изображением молоденькой пастушки на фоне деревенского домика.

— А это что это за прелесть? — спросила Вострякова хозяев, указывая глазами на освободившееся блюдо, — Где вы раздобыли такую тарелку?

— Это антикварная вещь. Гэдээровский фарфор, помните, продавались в старое время? Лет пятьдесят назад, — пояснил Арбузов.