Читать «Голос и ничего больше» онлайн - страница 55

Итак, мы хотели бы представить короткий обзор некоторых парадигматических случаев. В одном из самых древних текстов (спорном и мифическом) о музыке китайский император Чунь (ок. 2200 года до н. э.) дал следующее простое наставление: «Позвольте музыке следовать за смыслом слов. Сохра-

штате ее простой и наивной. Ибо претенциозная музыка, лишенная смысла и изнеженная, должна порицаться»¹⁰. Несмотря на простоту этого совета (исходящего от императора, что означает, что это больше, чем совет, он сразу поднимает сложные вопросы об отношении музыки с властью), основные вопросы, которые будут возвращаться на протяжении всей истории с поразительной настойчивостью, схематически заложены уже здесь: музыка и особенно голос не должны далеко отходить от слов, которые наделяют их смыслом; как только голос удаляется от своей текстуальной опоры, он становится бессмысленным и угрожающим, особенно ввиду своей соблазняющей и опьяняющей силы. Более того, голос за пределами смысла, безусловно, ассоциируется с женственностью, тогда как текст, образец значения, в этой простой оппозиции оказывается на мужской стороне. (Всего каких-нибудь четыре тысячелетия спустя Вагнер напишет в известном письме к Листу: «Die Musik ist ein Weib», музыка — это женщина.) Голос за пределами слов — игра чувственности, лишенная смысла, он владеет опасной силой притяжения, даже если сам по себе пуст и легкомысленен. Дихотомия голоса и логоса уже тут.

Почти два тысячелетия спустя она все еще присутствует у Платона:

Надо остерегаться вводить новый вид мусического

искусства — здесь рискуют всем: ведь нигде не бы-

вает перемены приемов мусического искусства без изменений в самых важных государственных установлениях — так утверждает Дамон, и я ему верю. <...>

—    Видно, именно где-то здесь надо будет нашим стражам установить свой сторожевой пост — в области мусического искусства.

—Действительно, сюда легко и незаметно вкрадывается нарушение законов.

—    Да, под прикрытием безвредной забавы.

—    На самом же деле нарушение законов причиняет именно тот вред, что, мало-помалу внедряясь, потихоньку проникает в нравы и навыки, а оттуда, уже в более крупных размерах, распространяется на деловые взаимоотношения граждан и посягает даже на сами законы и государственное устройство, притом заметь себе, Сократ, с величайшей распущенностью, в конце концов переворачивая всё вверх дном как в частной, так и в общественной жизни¹¹.