Читать «Мастер самопознания» онлайн - страница 18

Co-знание можно разложить еще как сопричастное знание или совместное знание, что определенным образом указывает на свойство коллективности этой категории психического функционирования. Стаю быть, и сознание представляет собой некий договор.

Синтез: метапсихотерапия — прыжок в свободу.

Довольно интенсивный опыт в психотерапии научил меня улавливать то, что обычно ускользает на традиционных сеансах — не личность, но сущность.

Я почти всегда игнорирую жалобы и так называемые проблемы, то есть я отбрасываю фикции, предпочитая взаимодействовать с тем, что способно к накоплению опыта. Здесь человек рассматривается как некое состояние опыта, который может оцениваться как отрицательный или как положительный — в зависимости от позиции, на которой находится интерпретатор.

Поэтому неважно, с каким видом опыта мы имеем дело.

Важно суметь накопить новый опыт и суметь в определенный момент от него избавиться.

Человек, не способный вовремя отказаться от накопленного опыта, не может быть аутентичным и, стало быть, спонтанным.

Ибо всякий "мой опыт" — прежде всего "чей-то" опыт.

Поэтому, когда я говорю, что предпочитаю взаимодействовать с тем, что способно к накоплению опыта, я подразумеваю также и то, что способно к разрушению этого опыта.

Таким образом, акцент переносится на автономность, аутентичность и спонтанность личности.

Аутентичность и спонтанность, в свою очередь, культивируются как необходимое средство для достижения самодостаточности — качества, при котором происходит истинная и полная самореализация.

Если бы снег начал задумываться над смыслом своего появления — откуда, куда и почему — он перестал бы быть снегом.

Если бы трава задумалась: "Почему я расту, и кому это нужно, и какой в этом смысл?" — она перестала бы быть травой и перестала бы расти.

Когда трава начинает осознавать себя травой, она перестает ею быть.

Но, с другой стороны, переставая быть, она становится тем, что она есть.

Мне часто приходится говорить: "Станьте травой", а на просьбу объяснить, что это значит, я отвечаю: "Не знаю".

Ведь любое объяснение стремится к тому, чтобы выглядеть осмысленным, а смысл разрушает суть.

Когда меня не понимают, тем лучше для нас обоих, поскольку понимание — это соглашение, своего рода договор.

Понимание — это форма непонимания, где обе стороны делают вид, что понимают там, где ничего не понимают. Просто этот договор в какой-то мере необходим, чтобы стимулировать свое сознание.

Сознание построило рациональные мосты, чтобы связать и подвергнуть учету те или иные явления.

Мосты существуют, но никто не ходит по ним.

Понимание вместо контакта предлагает контакт.

Поэтому, если я что-то говорю пациенту, я прошу его не стремиться к пониманию того, что я говорю и, по возможности, даже не придавать значения моим словам.

"Тогда зачем вы говорите?" — спрашивают меня.

"Чтобы вы быстрее забыли о смысле того, что здесь происходит, и вообще забыли о самом понятии смысла".

"И какой в этом смысл"?

"Никакого".

"Но если я отказываюсь от смысла, что мне делать, как себя вести"?

"Откажитесь от понятия вести в пользу понятия жить. И сразу после этого откажитесь от жить как от понятия. Ибо любое понятие есть продукт понимания".