Читать «Полное собрание сочинений. Том 5» онлайн - страница 70

Между тем прошли дня три, о портфеле не было ни слуху, ни духу, я сообщил всем главным банкирам в Европе, сообщил в московский опекунский совет. Всякий день таскался я от префекта в остерию, где Вальпузо, завтракая, давал аудиенции, от Вальпузо к Феррети, который все так же гадко нюхал табак и утешал меня тем, что теперь все управление новое, честное, но непривычное и, стало, для него открыть трудно. Вальпузо повторял свое «портфель принесут, если он в Неаполе».

116

Наконец решился я ехать в русское посольство, — тогда еще мне не была заперта дверь наших миссий, но я никогда не пробовал ее отворять.

Я без отвращения не могу входить вообще ни в какое присутственное место, ни в какую канцелярию — но в особенности в русскую. Тут нет ничего личного, я не могу пожаловаться ни на одного посольского чиновника; но мысль, что там русские дипломаты, чиновники, делает на меня нервное влияние, которое на многих производят тараканы и мыши. Нет человека, который бы боялся таракана из-за вреда, который он может причинить... это чувство

невольное и трудно побеждаемое. Я из России выехал затем, чтоб не видать офицерства и чиновничества, чтоб не видать всех этих Ноздревых и Хлестаковых, что же за радость видеть их на Киаие, на Санта-Лучии в виду Везувия и Кастелла-Маре...

Нужда солому ломит... отправился я в посольство. Сначала кучер меня завез в австрийское, — так в понятиях неаполитанцев нераздельны две империи с своими пернатыми Рита-Христинами на флаге.

Когда я сказал швейцару мою фамилию, он вдруг так мне обрадовался, как будто я был его родной дядя, возвратившийся с кулями золота из Батавии; он засуетился, подал мне стул — кажется, два — и после каких-то несвязных учтивостей спросил меня:

- Так это вы, граф, потеряли портфель?

- Ну, хотя я и не граф, а портфель действительно потерял.

- Очень рад, очень рад, oh que je suis content! 146[146]

Я думал, что это из особой тонкой политики министерия для русских посольств берет швейцаров из сумасшедшего дома.

- Видите, — сказал он, — этого человека?

Я оглянулся и увидел больше, нежели нужно, потому что человек, на которого он указывал, был совершенно нагой и только на плече в должности алмавивы болтался клок паруса. Это был худой, оливкового цвета, породистый лаццарони, лет 17, с плоским лбом, с хищными зубами, весь из мускулов, весь

117

обожженный солнцем. Он лежал у посольских ворот и, казалось, нисколько не заботился о том, что дождь накрапывал.

- Вижу.

- Ну он-то и нашел ваш портфель.

- Как нашел?

- Он тут уже часа три лежит, ждет, чтоб за вами послали.

- Где же портфель?

- У посланника.

-

- Доложите ему, что я здесь...

- Его дома нет. Советник посольства тут — пожалуйте к нему. Но, — сказал швейцар тихо и выразительно, отворяя дверь и поглядывая на меня страстным и нежным взглядом, — но граф не забудет, что первую весть о портфеле он получил от меня.

- Не забудет, — отвечал я и взошел в канцелярию.

Вскоре явился человек в шитом мундире; зачем он был в шитом мундире, я не знаю.

Ни швейцар, ни Вальпузо, ни Тофано не сомневались, что я — я. Шитый мундир сомневался, я начал с ним говорить по-русски, дал ему записку всего находящегося в портфеле и рассказал ему содержание писем.