Читать «13 историй из жизни Конькова. Рассказы» онлайн - страница 36

Но Николай Петрович остановил его:

— Рановато. Потерпи.

— Можно и потерпеть! — хмыкнул Валька. — Думает, что мы уже выдохлись, — шепнул он мне. — Воспитывает.

Но, по-моему, Николай Петрович вовсе никого не воспитывал. Он шел и смотрел только перед собой, в песок, и, кажется, совсем не обращал на нас внимания. И зачем только ему понадобилось нас брать? Или это Костя постарался, а Николаю Петровичу неудобно было отказаться?

— А что там, на горе? — спросил я, когда мы прошли молча еще минут двадцать.

— Все то же, — ответил Николай Петрович. — Песок-песочек…

— Так зачем же мы?‥ — вырвалось у меня, но Николай Петрович не расслышал.

Песок противно скрипел на зубах, набился в кеды, лез в глаза. Он летел на нас снизу и сверху, сухой и колючий, и некуда было спрятаться от него. Вот почему, наверное, предупредил нас утром наш спутник, что будет ветер.

— Песок-песочек, — повторил Николай Петрович и, тяжело наклонившись, — правая нога его не сгибалась — зачерпнул горсть песка и подставил руку на ветер.

Желтая горка на его ладони быстро таяла, как будто это был не песок, а снег. Совсем мало песчинок осталось на его ладони, а в средине собрались темные камушки, целая кучка. Николай Петрович взял мою руку и пересыпал в нее эти камушки. Они были тяжелые-тяжелые и, как показалось мне, горячие, а один немножко поцарапал мне палец.

— Железные? — удивленно прошептал Валька. — Руда? Или метеорит? Вот здорово! Принесем в лагерь метеорит!

— Железные! — сказал Николай Петрович. — Посмотрите.

Лысая гора шевелилась и будто текла под ветром, как живая. И желтый ее песок весь был истыкан такими железными кусочками. Они высунулись под ветром из песка и словно грелись на солнце: один совеем темные, другие красноватые от ржавчины, совсем маленькие и побольше. А один, совсем большой, с рваными краями, торчал, как нос меч-рыбы. И Валька, раскачав его, вырвал из песка.

— Ого, килограмма полтора будет.

Николай Петрович взял этот «нос» у Вальки и показал еще заметные полоски, три ровных пояска.

— С неба-то он прилетел — с неба, только сварен этот «метеорит» в земной печке. Вот и роспись «кашевары» оставили.

Мы сами уже поняли с Валькой, что все это железо — осколки. Их не раз видели мы в своей жизни, хотя и родились почти через двадцать лет после войны. Осколки лежали в городском музее и в нашем школьном — сами ребята притащили их: отрыли на дачах, или весной их иногда вымывало водой из земли. Но чтобы столько осколков сразу, в одном месте, как здесь, на этой Лысой горе! Настоящий железный дождь! Не зря нас привел сюда Николай Петрович. Он здесь воевал, догадались мы. Но почему же он всегда молчал у костра?

— Расскажите, как вы воевали здесь, — попросил Валька. — Что вам запомнилось больше всего?

— Больше всего? — сказал Николай Петрович и пошевелил палкой песок. — Да, наверное, как мы сапоги сняли, переобулись, когда все кончилось.

— Ну… Николай Петрович, мы серьезно…

— И я не шучу, ребята. — Николай Петрович положил ладонь на стриженую Валькину голову. — Сапоги снимает солдат после крепкой победы, а ждать нам ее тут, на этой горке, пришлось долго.